Он не давил на меня, а узнавал. Дал доступ к библиотеке, помогал в выборе книг. Я влюблялась в него постепенно, как и он в меня. И этот период был чудесным – возвращаться в выделенную для меня комнату после свидания с собственным женихом, слушая, как сердце трепещет и поёт о любви.

Впервые Дирэн поцеловал меня на официальном приёме в честь нашей помолвки. Тогда я впервые надела настолько роскошное платье: из атласа цвета слоновой кости, расшитое переливающимися камнями насыщенного синего цвета.

Но он поцеловал меня не тогда, когда я спустилась в зал с высокой лестницы, как богиня с небес на землю. И не тогда, когда с гордостью представлял меня гостям.

А когда я, прячась от гостей, топтала тарталетку за колонной. Дирэн нашёл меня, когда я почти её доела, и искала обо что вытереть пальцы.

- Мадам оголодала? – со смешком спросил он меня, прожигая насквозь своими тёмными глазами.

- Н-нет, я тут… подслушивала, - брякнула я, не подумав, и спрятала руки за спину, - две девицы за шторой обсуждали моё платье. Сказали, что этот синий камень как-то так смешно называется! Авантюрист! – засмеялась я, - камень-авантюрист! Представляешь!

- Авантюрин, - поправил он, не сводя взгляда с моих губ, - как только можно быть такой милой…

Он схватил меня в объятия, и поцеловал так напористо, что сначала я едва не задохнулась. Это было так неожиданно! Но осознавать, что Дирэн целует меня потому, что захотел, оказалось невероятным чувством! И я ответила на дерзкий поцелуй, как умела, ведь сама давно его желала…

И, сидя на окровавленном матрасе в лесном домике, я начинаю плакать. Как мог этот мужчина меня предать?!

Почему мне так больно? Почему, зная обо всём, что он сделал, я продолжаю беззаветно любить Дирэна?

Кладу ладонь на живот. Рэн оттолкнул меня, отдал Имо, попросив какие-то монеты! А я ношу его ребёнка и всё равно люблю… Глупая Бьянка!

Когда на улице окончательно темнеет, с охоты возвращается Дженна. Именно, что с охоты – на её плече болтается тушка зайца, а в руках несколько свежих помидоров и огурцов!

- Ты вернулась! – радуюсь я, - а как удалось раздобыть овощей? Там ведь снег до середины лодыжки!

- Нашла, - уклончиво отвечает моя спасительница.

Она складывает овощи на стол, а зайца – на печку. Вскоре находит взглядом таз, полный окровавленной воды.

- Я не знала, стоит ли выливать воду на улицу, - растерянно блею. Сейчас всё кажется таким простым! Надо было просто выплеснуть с крыльца, и тут же спрятаться в доме. А так опять всё на Дженну повесила!

- Ничего, милая, разберёмся, - мягко улыбается целительница.

Она хлопочет возле печки. Я отворачиваюсь, когда Дженна разделывает зайца. Почему-то мне страшно жаль бедняжку, хотя и понимаю, что всё мясо, съеденное мною за всю жизнь, не на дереве выросло.

- Там такой мороз, ух! – она пытается меня разговорить, - ты тут не замёрзла?

Мотаю головой.

- Я несколько поленьев подбросила, когда огонь затихал. Так что всё хорошо, - улыбаюсь, - может, я могу помочь?

- Можешь. Развлеки меня беседой, - смеётся Дженна, присаживаясь на корточки, и укладывает разделанного зайца в металлический таз.

- Погоди, - хмурюсь, и не могу сперва понять, что меня смущает, - а где вода?

- Какая?

- Та, что была в тазу. Я ею омывалась, и она стала розовой от крови.

Дженна переводит взгляд в таз, где одиноко лежит тушка кролика. Потом снова смотрит на меня с явной досадой.

- По возможности, не давай доступ другим к своей крови, - серьёзно говорит Дженна, - недоброжелатели всегда найдутся. В этот раз, конечно, у тебя не было выбора. Но имей ввиду.