В коридоре раздались шаги, и я замерла. Сердце стучало и ухало, будто ребра стиснули и места для него не оставили. Шаги приблизились, а затем стали отдаляться: кто-то из слуг прошел. Выдохнула и облизала пересохшие губы.

В верхнем ящике я нашла тот хрустальный шар, по которому говорил Маркус в библиотеке. При одном взгляде на него у меня появилось странное желание провести пальцами по гладкой холодной поверхности, но не поддалась ему. Тряхнула головой и со скрипом задвинула ящик обратно.

— Спрятал, чтобы никто не брал… Либо я не брала, но не очень и хотелось. Вот меньше всего мне интересно, с кем он там секретничает, — бубнила себе под нос, пытаясь подцепить второй ящик. Ничего не получалось, поэтому я взяла со столешницы нож для бумаг. — Я в их политике ничего не смыслю! Ой…

Правда, ой! Второй ящик оказался кладезем интересной информации о Маркусе. Почти пустое пространство, в которой лежали вещи, женские вещи. Я нашла золотой перстень, кулон на тонкой цепочке, невесомый шарфик, локон волос в полупрозрачном мешочке и… портрет в овальной рамке. Приподняла последнюю находку и нахмурилась: портрет женщины. Не нужно было семи пядей во лбу, чтобы понять, что вещи принадлежат одной даме. Что-то мне подсказывало, что жене Маркуса. Той самой. Тогда что-то начинало не срастаться. Если Маркус ее убил, якобы из-за ревности или чего-то подобного, то зачем тогда держать вещи покойной супруги в своем столе? Ради памяти?

Хм… Я бы вещи бывшего мужа точно не хранила бы.

Третий ящик был заперт на ключ. Никаких вариантов открыть его без него. Но сдаваться я не хотела, поэтому вернулась ко второму ящику и вытащила его из стола, очень аккуратно, и поставила на столешницу.

Дуракам везет, мне тоже везло. В нижний ящик я попала и без ключа, параллельно думая о том, что надо было бы верхний ящик запирать, чтобы не попасть в него. Либо Маркус делал это для своего успокоения: кто бы в своем уме вломился бы к нему в кабинет и начал бы обыскивать его?

— Ну, я хотя бы не вламывалась… Кажется, оно!

В нижнем ящике лежала старая бархатная подушка, припавшая пылью. Судя по всему, ящик не открывали уже очень давно. Я осторожно стянула с подушки кусок ткани, которым было накрыто что-то, и стала рассматривать свою находку. Кусок горного хрусталя, было похоже на это. Несколько кристаллов, бесцветных, с трещинками и вкраплениями какого-то другого минерала, срослись вместе. По описаниям Хэлтафа это именно слеза дракона. Первоматери драконов вернее.

— И как ею пользоваться? — крутила подушку и рассуждала вслух. — Просто в руки взять? Вопрос задать?

Вариантов оставалось не так много, да и Маркус мог вернуться в любой момент. Не хотелось бы объяснять, что я делаю в его кабинете и почему роюсь в его же столе.

Выдохнула, вытерла ладонь о рубашку и смело взяла камень. Холодный, тяжелый, с острыми гранями. Ощущение, будто держу хрустальную конфетницу в руке. У бабушки такая была, с острыми зубчиками по краю.

Камень не спешил как-то выдавать информацию.

Я сидела на полу, держала в руках якобы артефакт и глупо таращилась на него. Никакого прозрения, вспыхивания магии не наблюдалось.

— Может, ты скажешь, кто я?

Руки обожгло. Поморщившись, хотела вернуть камень на подушку, но не вышло, тот будто прилип к ладоням. Жар становился нестерпимым. Вглядываясь в мутнеющий хрусталь, разглядывала там клубящиеся облака дыма. Они становились все темнее и темнее, наливаясь страшным кровавым цветом, словно камень вытягивал мою кровь и заполнял ею себя. Держать его становилось все сложнее и больнее.