Крепко стиснув зубы, отпираю замок и распахиваю дверь.

Сегодня на Кристине уже не соблазняющий красный халатик, а обычная белая футболка и серые лосины, и длинные волосы убраны в пучок. Настроение у любовницы было воинственное, но, увидев на пороге меня, она вдруг осекается. Округляет карие глазищи и пятится на шаг.

Кристина меня боится.

Это заметно по тому, как у нее заметался взгляд и что она не может найти места рукам: то нервозно почесывает ладони, то прячет их за спину.

Я внешне спокойна и даже невозмутима, но это лишь иллюзия. Внутри моя искалеченная предательством душа, будто маленькая птичка, заброшенная в клетку, отчаянно бьется о раскаленные до красна прутья. Ей хочется свободы, но выхода из клетки нет.

— Тимофей же здесь? — несмело спрашивает Кристина.

— Да, — киваю я.

— Позови его… — простит снова и с задержкой добавляет, — пожалуйста.

— Если бы он хотел, то был бы с тобой.

У Кристины дергается нижняя губа, а глаза наполняются слезами. Наверное, она думает, что я пытаюсь унизить ее и заявить свои права на мужа.

— Кать, я ведь ребеночка от него ношу, — вполголоса признается она и поглаживает свой живот. — Девять недель уже…

— Замолчи.

— Почему, Кать? Тимофей разве тебе не сказал? Я скоро стану мамой, а он папой. Мы так хотели этого малыша. Мне кажется, будет сынок. Я даже имя ему придумала…

— Закрой свой рот.

— Выражайся помягче, Кать, мне ведь нельзя волноваться. Меня нужно теперь беречь, как хрустальную вазочку, а я нервничаю, — смотрит на свой живот и приговаривает: — Тише, тише, наш дорогой малыш. Ты пока еще такой слабенький и хрупкий, но мы с папой сделаем все, чтобы ты родился здоровеньким. Мы тебя очень любим.

Горькая тошнота подкатывает к горлу. Скажи Кристина еще хоть слово об их с Тимофеем ребенке — и меня точно на нее вывернет. Принимаю тяжелое решение и отхожу в сторону, пропуская ее.

— Заходи.

Она с опаской, но все же шагает. Осматривается.

— Ого, какие у Тимоши, оказывается, хоромы… Как тут все стильно!

Конечно, я ведь интерьером занималась.

— Не водил тебя сюда, что ли? Пока меня дома не было.

Соседка еле заметно вздрагивает.

— М… водил! Еще как. Сто раз тут была!

— Тогда ты знаешь, где найти спальню, — беру с полки свои ключи.

Выхожу на площадку, иду мимо лифтов к лестнице.

Я просто не смогу присутствовать в момент, когда эти двое мерзавцев станут выяснять отношения. Их разговор мне не слышен, но я возвращаюсь к квартире, только когда входная дверь хлопает. Мне кажется, что Кристина едва ли не насильно утащила будущего папочку в свою квартиру.

Оставшись одна, я задвигаю щеколду. Открываю все окна настежь и проветриваю комнаты. Наспех развожу в ведре с водой моющий состав с хлоркой и прохожусь шваброй по полу, дезинфицируя после Кристины и Демидова. Яростно сдергиваю с кровати постельное белье и отправляю в стиральную машину. По щекам текут слезы, когда я хватаюсь за тряпку, чтобы протереть все дверные ручки.

Далеко за полночь, выбившись из сил, я валюсь на диван.

***

Ира говорила, что на работу нужно одеваться во все темное и практичное, но мне совсем не хочется сейчас что-то искать, а уж тем более утюжить.

Достаю из шкафа светло-голубой костюмчик. К нему беру персиковую рубашку с милой брошкой в виде бабочки. Сегодня волосы не укладываю, а собираю в высокий хвост. После вчерашнего мне лишнюю минуту сложно находиться в квартире. Сколько бы я ни проветривала, дышать здесь все равно не могу…

— Бурная ночка была? — спрашивает Ирина, войдя в комнатку администратора.

— Нет, — отвечаю, не поднимая головы.