— Извини за это, — я чувствую неловкость, потому что Рая практически не умеет разговаривать без нападок, и это очень выводит из себя большинство ее собеседников. Я не хотел ставить Яну в такое положение именно сейчас. Она и так разбита. — Она…

— Очаровательна, — она почти по-дружески похлопывает меня по плечу. — Я ожидала худшего.

— Признаться, я тоже, — усмехаюсь я.

Мне стоит перевести все в более деловое русло, но вместо этого я вновь делаю шаг к ней. Меня заводит то, как она пытается сопротивляться своему влечению, то, как старательно делает вид, что не желает меня так же сильно, как я ее. Хотя вот к этому у меня тоже много вопросов.

Я думал, это уже прошло. Все, что я чувствовал раньше, свелось на нет и не трогает меня больше, но… Я узнал ее сразу, когда она вылетела на меня в том коридоре. Врезалась в мою грудь, и единственное, чего мне захотелось, это прижать ее к себе и больше никогда не отпускать. Все как тогда, много лет назад. Даже забавно, что она не помнит. Это она для меня стала наваждением, а я для нее, похоже, всего лишь незначительной страничкой в жизни. Даже не страничкой — абзацем, или скорее даже строчкой.

Стоит ли говорить, что никакого контракта еще нет и подписывать нечего? Хотя это действительно выход — я разберусь с наследством, а заодно, так сказать, закрою юношеский гештальт.

— Герман, хватит, — смотрит на меня устало, но не пытается отстраниться. — Я правда устала от всего этого. Давай подпишем, и я поеду в отель отсыпаться.

— Контракта нет, — вдруг честно говорю я. — Все чистой воды импровизация. И все только на доверии.

Яна только поджимает губы, обхватывает плечи руками, словно замерзла.

— Я помогу тебе, — наконец, говорит она. — Но сейчас я еду в отель, валяться в ванной и отсыпаться.

«Надо вызвать ей такси», — думаю я, и тут же ляпаю: — Я отвезу тебя.

Едва заметно улыбается и все же кивает. Кривлюсь мысленно оттого, что чувствую отвратительное облегчение. Надо скорее стащить с нее одежду, закрыть чертов гештальт и успокоиться. Иначе совсем скоро превращусь в спермотоксикозного подростка. А это глупо. Очень глупо с моей стороны. И до хорошего уж точно не доведет.

Ее телефон неожиданно вибрирует в маленьком клатче, тонкий ремешок которого перекинут через плечо. Нервно достает смартфон, смотрит на экран, сбрасывает. Не проходит и пары секунд, как телефон вновь начинает вибрировать.

— Твой муж? — не удерживаясь, спрашиваю я.

— Угу, — она вновь сбрасывает, роется в настройках, похоже, собираясь его заблокировать. Но он не дает этого сделать. Звонит и звонит.

— Давай я отвечу? — не успеваю себя одернуть и предлагаю я.

— Я не… — вижу, что она начинает мелко дрожать, мягко забираю из рук телефон.

— Ты все равно сказала, что я твой любовник, а наш поцелуй видели уже все кому не лень. Так что, будет вполне логично, что я отвечаю на звонки своей женщине, — пытаюсь успокоить ее, перед тем, как взять трубку, нажимаю прием и подношу трубку к уху. — Да.

— Дайте трубку моей жене, — после недолгого молчания говорит ее муж.

— Она не может подойти к телефону, — гляжу, как она пытается снять с пальца обручальное кольцо, но руки ее плохо слушаются. — Все вопросы вы можете обсудить со мной.

Снова делает паузу, выдыхает и все же говорит:

— Хорошо, — мне очень не нравится его тон. Невольно напрягаюсь, ожидая услышать что-то крайне неприятное, и не ошибаюсь. — Я знаю, что вы сделали, Герман Евстафьевич. И у меня есть свидетели. Если вы не хотите, чтобы ваши… секреты всплыли на всеобщий суд, оставьте мою жену в покое.