- Хочешь мороженки? – заботливо спрашивает муж.
Их со Степой переклинило что ли? Один к сладкому посылает, другой посылает. Киваю, счастливо растягивая губы и отхожу. Давида отгораживают другая группа лиц, и они скрываются вновь за дверями переговорной. Так я нарекла комнату с тяжелыми дверями.
При большом скоплении народа я болтаюсь одна. Отстраненное чириканье с дамами, припожаловавшими на тусовку с папиками не в счет. Они меня утомляют почище высоких шпилек. Если честно, я бы отдала предпочтение все же учебникам. Как бы Давид не говорил, что все решено, не хочу прослыть нахлебницей и темным пнем. Образование важно не купленное, а приобретенное в поте лица. Если нет, зачем тогда оно вообще?
Накоплю денег и после окончания экономического открою что-то свое. Страсть как хочу реализоваться и встать на ноги. За мыслями о будущем, что греют душу как котенка на солнце, проваливаюсь в небытие, из которого вырывает смех Гордея. Не могла оставить дома. Время не позднее, поэтому урываю куски счастья пребывания с сыночком везде, где только могу.
Мой малышок уверенно тащит няню за руку, пробивая место среди пафосных гостей. А я уже сажусь и раскидываю руки для того, чтобы крепко стиснуть в объятиях. Люблю не могу. Жизнь моя, сокол мой маленький. Вдыхаю запах льняной макушки и замираю от счастья.
- Ма, хватит, – отстраняется, а сам льнет обратно.
Скармливаю Гордею сладкую клубнику и слежу, чтобы не испачкался. Болтаем о разной ерунде, развлекаемся в силу возможностей. Мне плевать, что выбиваемся из общей картины драгоценностей и модных шмоток. Я счастлива здесь и сейчас. Все неприятности разом из головы улетучиваются, даже про мерзкого Последова забываю.
Все хорошо ровно до момента, когда начинаю ощущать на себе давление. Беспокойно оглядываюсь в поисках причины и как только нахожу застываю столбом.
Нет! Не может быть! Нет же…
На нас смотрит мое прошлое. Стынет пол под ногами, потому что прямо перед нами стоит Артем Соколов. Он ошарашено пялится на меня и на Гордея. Внутренние органы перестают совершать обычную каждодневную функцию, а потом будто в обратном порядке работать начинают.
Соколов подходит ближе, я же напротив, пячусь и неосознанно толкаю сына за спину, но малыш не слушается. Думает, что играю с ним. Гордей выскакивает и кривляется.
- Какого черта, Лина? – не отводит взгляд с оглушительно похожего на него мальчишки. Я умираю и не воскресаю для ответа. Язык к небу присох. Только одно бубню себе, у него нет доказательств. Он не поймет. Обману. – Что все это значит?