— Да, Степ, мне не понять... Когда любят, других не трахают. И не попрекают любимых. А ты делаешь все наоборот. Ну захотелось тебе разнообразия. Пришел бы ко мне, честно сказал, и я бы тебя отпустила. Но ты втихаря все делал. Уважения у меня к тебе ноль. Я больше никогда не буду с тобой, этот вопрос решен.

Я больше ничего не хочу ему говорить, устала. Просто устала от нас. Мы не можем вести конструктивный диалог, у нас не получается договориться. Единственный выход, который я вижу сейчас — это уйти.

Мне не нравится, что в своем доме я чувствую тревогу.

— Мы не договорили! — Степа хватает меня за капюшон куртки и затягивает обратно в квартиру.

Буча начинает лаять, и почти бывший муж запирает его на кухне. Пес истошно воет, надрываясь, и стучит лапами по двери, царапая когтями деревянное покрытие.

— Ты к нему собралась, да? — я не успеваю среагировать, как тяжелая рука припечатывает меня к стене.

Больно бьюсь о бетон, ощущая звон в ушах.

— Послушай меня, Ника, — он наклоняется ближе к моему лицу, — Игры закончились. Развод я не дам, ты всегда была моей девочкой, если тебе захотелось приключений, то я так уж и быть прощу тебя. Но ты останешься моей женой. Только моей.

— Ты больной? Я больше не люблю тебя, Степа.

— Ну да, конечно. Охотно верится, — я чувствую, что он глумится над моими чувствами.

— Я хочу уйти. Дай мне забрать собаку, и мы уйдем.

— Нет! — он рявкает, перекрикивая лай Бучи.

Степан заходит на кухню, хватает тут же пса за ошейник и тащит по полу к входной двери. Тот истошно лает, тормозя лапами о паркет.

Он открывает дверь и вышвыривает Бучу за порог, захлопывая дверь перед его носом.

Я от возмущения хватаю ртом воздух, ошарашенно следя за его действиями. Бросаюсь к двери, но Степа меня отталкивает. Я не справляюсь с равновесием, и падаю пятой точкой на пол.

— Я заебалась тебе повторять одно и то же, Ника. Вставай, — он протягивает мне руку.

Отбрасываю ее и сама поднимаюсь. Внутри кипит злость на него, на ситуацию. На то, что я ощущаю себя какой-то бессильной.

И все, на что меня хватает, это дать ему пощечину. Может хоть это его приведет в чувство...

Степа сжимает кулаки, я вижу как аллет его щека на месте удара, но мне не стыдно. Он вынудил меня.

— Сучка, — хватает меня за горло, врезаясь сухими губами в мои. Целует остервенело, кусая губы в кровь. Я мычу и брыкаюсь, потому что его хват вокруг моей шеи становится критически сильным. Но он не слышит, продолжая терзать мои губы.

— Моя любимая девочка, — он спускается дорожкой поцелуев к моей шеи, а меня словно парализует.

— Степа, горло...— я шепчу, потому что действительно теряю воздух в легких. В глазах темнеет от недостатка кислорода.

На лестничной площадке продолжает выть Буча, я слышу как в момент он резко прекращает, отчего становится невыносимо тихо. Ловлю панику, вдруг его соседи выгнали или еще хуже... побили.

На глазах наворачиваются слезы. Обидно и за себя, и за Бучу. Эмоции в одну смешиваются и давят со всей силы, как и рука мужа вокруг горла.

Вторая рука Степы снова пытается пробраться в мои трусы, и тут дверь резко открывается.

Я вижу на пороге Егора, он ловит мой взгляд, и тут же его эмоции на лице сменяются на гнев. Он хватает Степапа за шкирку и отбрасывает в сторону, я падаю на колени, пытаясь набрать в легкие воздуха.

— Как ты? — Егор присаживается на корточки, поднимая мое лицо за подбородок. Стирает большим пальцем кровь с уголка моей губы.

Я ловлю в его глазах так много вопросов, на которые у меня вряд ли найдутся ответы.

Степан поднимается с пола и подходит ближе.