Почему не замечала, как он прихорашивается перед выходом из дома, как обмазывал себя вкуснопахнущим лосьоном, сбрызгивал дорогим парфюмом. Он это все делал, чтобы нравиться другим женщинам.

А перед женой можно и так. Сойдет.

— Я вообще сейчас не готова с тобой спорить и ссориться. Устала сильно. Я поем, и мы с Бучей уйдем в спальню.

— Я собирался там спать! — он говорит с нажимом.

И я вижу, как Буча исподлобья смотрит на него. Протягиваю руку и чешу мальчика за ухом. Мой защитник.

— Степ, оставь при себе хоть что-то мужское. Ведешь себя как капризная девчонка. Самому не стыдно?

Стремительно ухожу на кухню, чтобы избавиться от общества Степана. Но он не отстает и следует за мной.

— Ника, ты моя жена. И ты должна спать со мной в постели.

— Ничего себе. Прям должна?

— Да.

— А мы твою, или твоих, дам тоже к нам позовем? В постель то?

— Ника, — злится, — Это другое. Не сравнивай.

— Какое другое?

— Я их не люблю, а тебя да. Всегда любил. И даже готов простить интрижку с моим начальником, хотя это полный пиздец Ника...

Мда. Их.. Значит женщин было много, а простить почему-то должны меня.

— В твоих словах сплошной абсурд. А Егора сюда не приплетай.

— Буду приплетать. Он что, лучше чем я тебя трахает?

Я даже не успеваю отреагировать, как Степан прижимает меня за ягодицы к своему паху, окольцовывая руки вокруг талии.

— Отпусти! Мне неприятно.

Я чувствую, что его член поднимается. И начинаю испытывать дискомфорт.

— Никусь, я так соскучился... — его губы касаются кожи на шее. Но внутри меня бьется загнанное словно в клетку сердце. Мне не по себе.

Почему-то сам факт физической близости с мужем вводит меня в ступор. Я не представляю, как подпустить его к себе после всего. А Степана видимо это совершенно не смущает.

Его рука ползет вверх, лаская сквозь ткань плотных колготок внутреннюю сторону бедра. Мне хочется его оттолкнуть, но тело цепенеет. Словно ждет, когда шкала достигнет критического момента. А внутри меня уже все лампочки загорелись красным и ярко мигают, подавая сигналы “sos”.

— Девочка моя, — он ласкает теплых дыханием мое ухо, — Давай все забудем. Мы же не можем друг без друга.

— Степ, пожалуйста, отпусти. Я не хочу.

— Ты просто обижена, но ты меня любишь. Я знаю. Я чувствую, как твое тело горит от моих прикосновений. Тебе нравится вот так?

Степа сжимает мою грудь, больно впечатывая пятерню в мягкое полушарие. Сглатываю ком в горле, зажмуривая глаза. Ну давай, Ника, почему ты не отбиваешься? Сделай что-нибудь!

Он сильнее давит мне в ягодицы своим пахом, прижимая меня плотно к столешнице. Я не знаю почему, но именно в тот момент, когда его пальцы почти касаются кромки трусиков, я вскрикиваю. Громко.

И очень испуганно.

Буча вбегает на кухню, рычит и хватает Степана за штанину этих дурацких клетчатых штанов. Я ловлю ртом воздух. Он не пытался меня взять против воли, я думаю, он бы не стал. Но ощущение грязи словно прилипает как мед к моему телу. И чем дальше, тем сложнее отодрать.

— Поганая псина, — он замахивается на Бучонка и отвешивает ему звонкий подзатыльник.

Я чувствую как слезы бегут вниз по щекам, бросаюсь обнимать своего друга. Он из-за меня получил.

Буча теряется, его же никогда не били. Я уверена, что Егор наоборот его только ласкает и играется. Он же как ребенок, домашний и ласковый.

Целую малыша в макушку, тихо вздрагивая от плача. Прячу слезы в его мягкой шерстке. Буча ведет мокрым носом по моей щеке, стирая соленые дорожки.

Я так виновата перед ним.

— Прости меня, малыш, — обнимаю крепче.

— Какая мерзость, Ника. Успокойся давай, закрой эту шавку на балконе. И я жду тебя в спальне.