Даже в палате я слышу, как громко натужно вздыхает Андрей.

- Дурак был.

Приглашаю вас в ещё одну новинку нашего литмоба "Бумеранг для предателя":

"Жестокий муж. В его власти" Мэри Кац

https://litnet.com/shrt/gKE4

- Твоя скромница так не может. Скажи, как тебе хорошо со мной.

На месте замираю. К горлу ком подступает.

Муж жестко дерет мою коллегу прямо на нашем новом, молочного цвета дубовом столе, который до сих пор покрыт защитной пленкой

- Да. Вот так, Тамерлан. Еще. Еще!

А я-то, дура, думала, что он меня бережет. Боится, что я не восстановилась после выкидыша, поэтому у нас с ним близости уже два месяца нет.

- Яна! - хрипит муж. - Ты что тут делаешь?!

Действительно? Что я тут делаю?

9. Глава 6

Андрей

Чёрт.

Как же всё хреново.

До ломоты в ладонях хочется треснуть несколько раз по рулю, но я лишь сильнее сжимаю на нём напряжённые пальцы.

Раннее утро.

В машине непривычно тихо. Радио уже несколько дней не включаю.

Быстро зло тарабаню пальцами по кожаной оплётке и поворачиваю к парковке.

Голова ужасно раскалывается, разбитые руки ноют, но самое паршивое то, как яро печёт в груди… наверно, это совесть, да?

Совесть… видимо и у меня она всё-таки есть.

Привычно паркуюсь на своём месте около входа в ветклинику и выхожу из машины.

Сегодня непривычно морозно, но из-за того пожара, что бушует внутри меня, я совершенно не чувствую холода.

В голове сами собой постоянно на автомате крутятся события последних дней.

Соня и мой ребёнок… наш ребёнок, которого я так ждал…

«Так ждал, что не выдержал и полез на подругу невесты», - тут же не шепчет, а ехидно ржёт внутренний голос.

Блядь.

Сука, заткнись!

Без тебя тошно.

Громко хлопаю дверцей и быстро шагаю ко входу, но останавливаюсь у места, где лежала окровавленная… распятая Соня.

Снова передо мной встаёт эта жуткая картина.

Бля, как же я тогда испугался.

Руки тряслись, как у заправского алкоголика, а мозг будто превратился в желе.

Несколько секунд я просто пялился на бледную, лежавшую на заснеженном асфальте Соню и был в каком-то коматозе.

Рядом истошно орала Лена, и, наверно, именно её очередной вопль вырвал меня из оцепенения.

Мозг заработал, и я буквально слетел с этих чёртовых ступенек, подскочил к тяжело дышащей Соне. Руки будто зажили своей жизнью – отогнули ворот пуховика и нащупали рваный пульс. Дальше я на автомате позвонил в скорую. Трогать Соню в таком состоянии было крайне опасно, поэтому я не стал рисковать и везти её на своей машине в больницу.

А дальше всё завертелось… врачи, операция… ребёнок…

Тогда я впервые в жизни молился.

Там, сидя на корточках у дверей операционной, в которую меня, конечно же, не пустили, я сидел, опустив голову и прижавшись спиной к холодной стене, и молился… не знал правильных слов, но впервые просил Бога о чём-то.

Я не праведник, не безгрешный и далеко не ангел… скорее, наоборот.

Но я просил, умолял… требовал, чтобы мне оставили их… моих любимых и самых родных…

Он оставил в живых только Соню, но не оставил её мне.

Её просто оставили жить одну…опустошённую, выпотрошенную, с раскуроченным телом и огромной кровавой раной в душе.

Он заставил её отвечать за мои грехи.

Руки сами собой сжимаются в кулаки, челюсти со скрежетом смыкаются, глаза наливаются кровью.

Стою, не двигаюсь.

Дикая злость ядом разъедает всё внутри.

Почему она, а не я?!

Уже в тысячный раз задаю Ему этот вопрос, но он всегда остаётся без ответа.

Вот и сейчас абсолютная тишина.

Не замечаю, как едва затянувшиеся раны трескаются, вижу только алую кровь на месте, где она лежала… где умирал в адских мучениях наш сын…