Я предал любовь.

Она наплевала на дружбу.

Мы предатели оба.

Лицемеры.

Лжецы.

Стоим напротив друг друга и молчим.

В её зелёных глазах стоят слёзы, в моих, наверно, видно отчаяние.

Лена всё чаще и громче всхлипывает, будто сдерживается из последних сил, а потом её всё-таки срывает:

- Я не хотела… не хотела, чтобы всё так случилось, - голос хриплый надрывный, она быстро вытирает ладонями текущие по лицу слёзы, кусает до крови губы, - я… Боже, как всё это ужасно…

Закрывает руками лицо и тихо плачет.

Несколько секунд я смотрю, как приподнимаются её маленькие плечи, скрытые сейчас синим пальто, когда она всхлипывает, как она трясётся вся, и не выдерживаю. Делаю шаг вперёд и обнимаю её окровавленными руками.

Она тут же прижимается ко мне, прикасается дрожащими пальцами, а я утыкаюсь носом в рыжую макушку и нехотя вдыхаю её аромат… сладкий, медовый… совсем не такой как у Сони…

7. Глава 4

Соня

Не знаю сколько времени я провожу в реанимации. Я постоянно сплю, иногда резко выныриваю в реальность, но быстро уплываю обратно.

Возможно, я просто прячусь от жуткой действительности?

Просто не хочу быть здесь?

Или… я просто не хочу жить?

Возможно, так и есть.

Я уже знаю, что моего малыша больше нет.

В одно из моих первых пробуждений я ощутила её… жуткую вымораживающую пустоту внутри… она с каждым моим натужным вздохом разрасталась… и тогда я отчётливо поняла, что его больше нет.

Моего мальчика больше нет со мной.

Я осталась одна.

В тот момент слёз ещё не было, я лишь подрагивающими пальцами осторожно дотронулась до своего живота… абсолютно плоского живота… и вот тут эмоции захлестнули.

Чёрные. Страшные. Безумные.

Они обжигающей лавой пронеслись по телу, выжигая все внутренности, раскаляя моё полуобморочное сознание.

Я хотела одновременно кричать, выть, скулить раненым зверем, биться о стены в спасительной истерике… но я молчала и задыхалась. Хватала ртом воздух, но дышать не могла.

Рядом пищали приборы, но я не слышала их. Слёзы двумя горячими ручейками стекали по моим щекам, а руки, намертво вцепившиеся в больничный матрац, удерживали сотрясающееся в агонии тело.

Тогда мне снова что-то вкололи, и я опять исчезла из этой реальности… из этого ада, спряталась там, где не чувствовала ничего, где не было времени, не было никаких эмоций… не было жизни.

А сегодня я просыпаюсь уже в другой палате.

Белой. Чистой. Стерильной… как большой саркофаг.

Я взираю на больничные стены безразлично, с долей апатии. Эмоций больше нет… вернее, они живут, где-то во мне, но за несколько часов я превратилась в кусок холодного льда, который не способен что-либо чувствовать.

Я больше не могла выдерживать этой безумной боли, и моё сознание просто заморозило все чувства вместе со мной.

Наверно, это правильно и закономерно… чтобы выжить, только вот нужна ли мне эта жизнь?

Рядом со мной сидит моя мама и ласково гладит меня по лежащей поверх одеяла руке. Я вижу, в её глазах стоят слёзы, и она иногда ладонью быстро стирает скатывающиеся по её бледным впалым щекам прозрачные капли… а я смотрю на неё и не чувствую ничего… абсолютно ничего…

Пустота внутри... холодная звенящая пустота.

- Как ты, доча? – слышу взволнованный голос мамы и застывшим взглядом смотрю ей в глаза.

- Бывало и лучше, мам, - пытаюсь шутить, но получается глупо и неуместно, а во рту растекается горечь.

- Ничего-ничего, Сонечка, до свадьбы заживёт, родная моя, - мама старается улыбнуться, подбодрить меня. Легко похлопывает по моей руке.

Вздыхаю. От разговоров горло снова начинает саднить, а распухшая губа болезненно ноет.