А потом всё резко замирает, и я вижу над собой тёмное зимнее небо, снежинки ворохом кружат вокруг меня, словно заворачивая меня в тончайший белый саван.
Хочу, но не могу поднять руки. Кажется, из носа течёт кровь, попадает мне в горло, и я сильно закашливаюсь… между ног тепло, липко и больно, голова начинает кружится, и я закрываю глаза… а внутри с каждой секундой всё быстрее разливается кромешная пустота…
А дальше свет… много яркого света и руки… я чувствую чьи-то тёплые пальцы, сжимающие мою ладонь…
Снова выпадаю из реальности, а потом слышу голоса.
Громкие. Надсадные. Отчаянные.
Или это один голос… мужской… почему-то он кажется мне знакомым…
- …её… спасите её!!!
-… сильная кровопотеря… разрыв… ребёнок не…
- Она должна жить!!! – снова этот отчаянный крик.
Я слышу его сквозь ту пустоту, которая уже захватила меня… сейчас она правит балом, а я совершенно не чувствую себя, не ощущаю своё тело, не владею сознанием.
Снова яркий свет и чьи-то глаза надо мной… или мне это кажется?
И снова я проваливаюсь в пустоту… и плач… детский плач, который рвёт в кровь мою душу, заставляет материнское сердце гулко отчаянно биться о рёбра…
А потом всё резко обрывается, и я возвращаюсь в реальность. Слышу унылое пищание приборов, ощущаю едкие запахи лекарств и хлорки, разлитые в воздухе, чуть двигаю рукой и чувствую иглу, воткнутую в вену.
Я в больнице.
Только успеваю осознать это и снова проваливаюсь в крепкий сон.
- Нет. Вы не смеете мне указывать! Вы пациентке никто! – недовольный мужской голос будит меня.
Очень хочется пить, горло совсем пересохло и ужасно болит, как собственно и всё тело. Молчу, глаза не открываю, веки будто налились свинцом. Прислушиваюсь к себе, а кто-то совсем рядом продолжает тихо ругаться.
- Я Вас уничтожу, слышите?! Вас и вашу больницу, если посмеете открыть рот, и она хоть что-то узнает! – это Андрей? Никогда не слышала его такой злой шипящий голос.
Почему он кричит?
Что со мной?
- Как Вы не понимаете, я не имею права молчать о таком, - уже тише произносит незнакомый мне голос, - София Ивановна, всё равно рано или поздно узнает о том, что произошло. Я не пойду на подлог!
О чём они говорят?
Хочу спросить, но не могу открыть рот. Я совершенно не владею собой.
- Я не прошу менять что-то в карте, я прошу только молчать, если вдруг что-то спросит и…
- Ммм… - всё же тихо простонать получается, и я поворачиваю голову на голоса. Морок ещё туманит сознание, и я не уверена, что всё, что я слышу реально.
- Соня, любимая, как ты?
Андрей.
Ответить не могу, горло дерёт, и открыть глаза и моргнуть не получается.
- Выйдите из палаты! Вам нельзя здесь находится!
- Не смейте! Я надеюсь, Вы меня поняли! – и снова зловещее шипение рядом.
Хочу потянуться к Андрею, но неожиданно слышу ещё один голос и меня мгновенно окатывает ледяной волной:
- Андрей, пойдём, пусть врачи работают.
Лена. Подруга. Предательница.
И тут же яркие образы всплывают в памяти.
Он и она в кабинете, боль в животе и падение.
Сердце заходится в рваном ритме, пальцы начинают подрагивать, бешеный пульс отдаётся в висках.
Морок рвётся, и сознание становится кристально ясным.
Я всё вспоминаю.
Громкий писк приборов разрывает тишину палаты, кто-то зовёт на помощь, вокруг начинают бегать, со скрежетом двигаются приборы, выдвигаются ящики… а я задыхаюсь в безумном отчаянии.
Чувствую, как мне что-то вкалывают, и сознание быстро затуманивается, но я из последних сил продолжаю снова и снова безмолвно кричать в утягивающую меня пустоту:
- Что с моим малышом?! Что с ним?!