Воспоминания ядовитым потоком беспощадно разъедают едва зажившие в душе раны, и мне сначала становится очень стыдно, а потом вдруг на языке растекается холодная горечь от пережитого предательства, и стыд исчезает.

Не я должна краснеть за этот поступок.

Уверена, что следователь обязательно опросит и моего несостоявшегося мужа и мою бывшую лучшую подругу. Вот пусть они и краснеют за свои действия.

Вздыхаю, поднимаю голову, прямо смотрю в глаза Кузнецову и начинаю свой рассказ.

Сбиваюсь, иногда ненадолго замолкаю, чтобы справиться с чувствами и вспыхивающими в груди эмоциями, но продолжаю говорить, хотя обо всём этом не то что рассказывать не хочется, вспоминать безумно противно.

Кажется, что снова погружаешься с головой в едкую зловонную мерзость, но тихие, почти неокрашенные эмоциями слова будто сами льются из меня быстрым, иногда сбивчивым потоком.

Когда все вопросы уже заданы и ответы получены, я, наконец, замолкаю и несколько раз глубоко вдыхаю тёплый воздух.

В душе становится пусто легко, словно я избавилась от неподъёмного груза, и только я успокаиваюсь, как в разговор со следователем вступает мама.

- А теперь послушайте меня! – резко обращается она к Кузнецову, и мужчина поворачивается к ней.

Я вижу, как меняется его взгляд – из холодного, отрешённого и уставшего, он становится живым и заинтересованным… и я понимаю, что мамины слова следователь не пропустит мимо ушей, а наоборот, ухватится за них.

- Мам, давай ты не будешь говорить то, чего в действительности не знаешь. Тебя там не было, - пытаюсь остановить маму.

- Дочь, мы тебя долго слушали, - она смотрит в мои глаза и я вижу, как ярко горит в ней решимость идти до конца, - но у тебя своя правда, а у меня своя! – уверенно и громко заявляет мама, и я отчётливо понимаю, что всё! она уже закусила удила.

Ей известно, кто обидел меня, и сейчас всё, что она хочет – это справедливости и мести.

Враги должны быть повержены и наказаны.

Чёрт.

- Я Вас внимательно слушаю, - Кузнецов разворачивается всем корпусом к моей воинственно настроенной мамуле и достаёт новый лист из своей папки.

- Я уверена, что мою дочь столкнули специально. И я даже знаю, кто!

- Мам…

- Да, Сонечка, не вздыхай! Я уверена, что это твоя наглая подружка специально с разбегу врезалась в Андрея. Вот скажи мне, куда она так спешила?! У вас там пожар что ли был? Нет! – мама на мгновение замолкает, и в глазах её горит лютый гнев, - да, она просто подгадала момент и избавилась от твоего ребёнка! Освободила себе дорогу к Андрею!

- У Вас есть доказательства?

- Молодой человек, если Вы просмотрите видео с камер наружного наблюдения, то я уверена, что мои слова подтвердятся!

- Ясно, - как-то слишком выразительно вздыхает Артур Валерьевич, и это меня напрягает, - только вот тут у нас возникает одна проблема – все камеры, установленные по периметру ветклиники в этот вечер не работали, увы.

- Вот твари! – мама резко отталкивается от стены, у которой стояла, и подходит ближе к нам, - я ж говорю, Соня! Всё не просто так произошло! Может, они всё это вместе придумали и провернули?!

Что-то неприятно царапает меня изнутри от этих слов.

Нет.

Я не верю, что Андрей с Леной это всё сделали специально… ну не настолько же они мрази…

- София Ивановна, - снова поворачивается ко мне следователь, - вот Вы мне сказали, что почувствовали, что между Вашим женихом и подругой что-то происходит, возможно, Вам изменяют, и решили убедиться в этом и увидеть всё собственными глазами.

Киваю.

Всё именно так и было.

- А Вы можете мне пояснить, почему Вы выбрали именно этот вечер, а не предыдущий или следующий? Что Вас сподвигло прийти в клинику именно тогда?