Как только меня привели в чувство, отправили в южное крыло, пообещав, что скоро подойдет лекарь, который осмотрит меня и подлечит.

Мне бы при входе в каморку сразу же кинуться собирать вещи, но мне было так плохо, что я позволила Ханне заняться малышом, а сама на время легла на кровать, чтобы перевести дыхание.

– Ммм, – тяжело застонала я, ощутив под собой вместо мягкой перины твердый матрас.

Я уже и забыла, каково это жить без удобств. За этот год привыкла к роскоши, поднялась высоко вверх, почти в небеса. А теперь пожинала плоды своей наивности. Падать на дно с такой высоты оказалось довольно больно. Физически. Эмоционально.

– Моя леди, просыпайтесь, лекарь пришел.

Ханна положила моего сына на свою кровать, а сама спокойно растормошила меня за плечо.

Лекарь Овдей уже стоял рядом со мной. Видимо, я отключилась, раз не услышала, как он постучался и вошел.

Он был молодым, два года назад окончил медицинский факультет при Имперской академии, и оттого вызывал у меня настороженность. Прошлый, прослуживший в замке почти тридцать лет, нравился мне гораздо больше. Почему-то мне казалось, что бывший лекарь никогда не посоветовал бы мне сделать аборт. Как этот. Оттого он и ассоциировался у меня с неприятными эмоциями. Гневом. Обидой. Страхом.

При воспоминаниях о равнодушных словах лекаря Овдея я инстинктивно положила руку на живот, но он не обратил на это внимания. Он вообще на многое смотрел сквозь пальцы, был равнодушным и безучастным, словно отбывал повинность.

– Лежите без движения, леди Дарина, у вас открылось кровотечение, так что мне понадобится время, чтобы восстановить ваши энергетические потоки, – недовольно произнес он, когда я дернула в очередной раз ногой. Так я пыталась утихомирить ноющую неутихающую боль внизу живота.

Единственный плюс, который я находила в молодом лекаре, так это его постоянное равнодушие. Уж он-то точно не станет выказывать мне презрение из-за измены мужа и моего отлучения от хозяйских покоев. Ему было совершенно всё равно и на мое происхождение, и на мою ущербность, и на расположение моего мужа.

Руки Овдея засияли голубым лечебным огнем, а затем он стал водить им по моему животу.

Почти все чистокровные драконы обладали магией.

Кто-то мог управлять погодными условиями, внося неоценимый вклад в сельское хозяйство Империи.

Кто-то мог управлять чужими эмоциями, и эта способность особо ценилась в Тайной канцелярии, но таких магов можно было перечесть по пальцам.

Довольно часто в семьях драконов рождались маги водной, огненной, воздушной стихий, изредка маги-менталисты. Те и вовсе могли читать мысли, и таких народ опасался особо сильно.

В этот момент я вдруг поняла, что не знаю, какой родовой магией обладает мой муж. Осознание того, что между нами всё это время не было даже словесной близости, окончательно добило мою нервную систему. Мне бы насторожиться в свое время, но толку сейчас жалеть об этом. Всё уже разрушено, испорчено безвозвратно предательством.

Мне дали от ворот поворот, а у него родится долгожданный чистокровный сын. Наследник. И хотя я много раз повторила это про себя за последний час, легче мне от этого не стало. Только тошно, словно мой ребенок – всего лишь неудачный эксперимент, который за безнадобностью выкидывают на обочину жизни.

– Вы что-то долго, господин маг, с моей леди всё в порядке?

Ханна обычно никогда не позволяла себе обращаться к чистокровным драконам напрямую. И раз она переступила через свой страх, значит, выглядела я очень плохо. Даже по ее меркам.

– Леди Дарина, как давно перекрыты ваши магические потоки?