Но ведь и Ромка каждый день мне рассказывал о любви.

Все ложь! Где хоть крупица правды?

- Лера, что с тобой?! – из кухни появляется мама. – Ты почему не в роддоме?

- Раньше… отпустили, - всхлипываю.

Слезы с новой силой льются из глаз. Надо держаться, нельзя устраивать истерику при ребенке. Пошатываюсь. Ноги подкашиваются. Опираюсь о стену.

- Доченька! Что ж с тобой! Дай ребенка, - мама забирает у меня дочь. – Иди на кухню.

- Мам, ты? – в коридоре появляется моя старшая дочь. – Что с тобой случилось? После родов плохо? Я слышала, так бывает. И почему ты тут? Вроде же завтра к тебе собирались? – Зорька продолжает засыпать меня вопросами, а я в ответ могу только мычать.

И смотреть на Димку… чей же он сын?

– Дай на свою сестру полюбуюсь! Привет, кроха, мы так тебя ждали! – Зорька даже подпрыгивает от радости.

Такая трогательная сцена… если бы у меня душа в клочья не разрывалась.

- Так детвора, марш к себе. Маме не здоровиться. Сейчас ее в чувства приведу и верну вам, - бодренько говорит мама. – Маш на кухню, - командует мне.

Послушно плетусь. Мне так необходима сейчас поддержка. Я не справлюсь одна. Не смогу.

Дети смотрят мне вслед. Держатся за руки и перешептываются. Несмотря на разницу в возрасте они дружат и очень привязаны друг к другу… Может, потому, что у них один отец? Снова эта мысль не дает мне покоя.

- Мама, - сажусь на стул, закрываю лицо руками.

- Чаю сейчас тебе сделаю, - мама включает чайник. – Подходит к люльке, в которую уложила кроху. – Потрясающая малышка. Внучка моя.

- Да, - издаю булькающий звук.

- Что у тебя стряслось?

- Рома… Алена… - а дальше все, ни слова не могу сказать, задыхаюсь от рыданий.

- Он что ее к вам домой притащил? – в голосе мамы появляются нотки раздражения.

- Да…

- А я их предупреждала! – хлопает дверцей шкафчика. – Не могли встречаться на территории Алены. Что за дурацкая беспечность!

Новый шок. Удар в солнечное сплетение.

От шока даже перестаю плакать.

- Мама, ты знала о них?

- Угу, - бурчит, продолжает заваривать чай.

- Мама! - одно слово, пропитанное болью, непониманием и отчаянием.

Все. Горло саднит, там острые осколки моего лживого счастья, они режут и перекрывают доступ к кислороду.

Хочется так много прокричать, а я только закрываю и открываю рот, рыба, выброшенная на берег… и никто, ни один человек не поможет мне снова ощутить гостеприимство родной стихии.

- Не мамкай! Сопли вытри! – ставит передо мной чашку чая. Кладет одноразовые салфетки. – Раздуваешь трагедию, на пустом месте. Все живы здоровы. Доча вон загляденье, с нее пример бери, малая, а истерику не устраивает.

- Пустое место? – вскакиваю со стула, меня трясет так, что зубы отбивают чечетку. Холод предательства до костей пронизывает. – Мой муж и моя сестра! – не узнаю собственный голос, хриплый, треснутый, старческий.

- И что? – мать сохранят спокойствие. Ведет себя так, будто мы домашние дела обсуждаем. – Мужики гуляют все. А Ромка, вот скажи, что тебе не хватало? Дом – полная чаша. Муж, как к королеве относится. И заметь, деньги на продажных девок не тратит. Все в семью. Аленка вон терпит. Да, Лер, жизнь не идеальна. Так получилось.

- Ты слышишь, что несешь? – мотаю головой. Я отказываюсь это понимать. Это не может говорить моя мать.

- Сама виновата. Но Алена тебе простила. Бери пример с нее. И семью вашу она не разрушала. Довольствовалась крохами, редкими встречами, - поджимает губы и смотрит на меня с осуждением. Будто я отъявленная преступница.

- Виновата? Я?! – мне хочется закрыть матери рот. Больше ее не слышать. Но я продолжаю спускаться в ад, иду по острым лезвиям жуткой правды. Я должна пройти, обязана узнать. Слишком долго была слепой.