Значит в моих трусах теперь какая-то русалка полощется, а я тут должна кустотерапией заниматься!

- А если я стесняюсь? – спросила я, глядя прямо в глаза водяному. Я старалась не смотреть на соблазнительные изгибы роскошного мужского тела. До чего же красивыми бывают некоторые сволочи!

- А ты глазки закрой! И не стесняйся! С тем, что про тебя бабы говорят, когда белье полощут, поверь, ты можешь голая по деревне бегать. Хуже уже не будет! – заметил водяной гадким голосом. И снова улыбнулся мне в ответ. – Все, иди, Ненастенька моя. На мельнице мешочек какой найдешь, дырки сделаешь…

Значит так, да?! Ну погоди!

Я, конечно, в рыбалке так себе! Для меня что мормышка, то блесна! И весь мой рыболовный опыт сводился к сидению в панамке с дедушкой ради двух рыбешек. Я тогда была сплошным обгоревшим комариным укусом, свято уверившаяся, что силявка – это пьяная женщина легкого поведения.

Но сейчас, когда я поймала мужчину за золотую рыбку, исполняющую три желания, упускать свой шанс я не собиралась.

- А я никуда не пойду! – возразила я. – Я вообще из воды не вылезу, пока мне одежду не вернут! Мне то ли стыдно, то ли холодно! Я еще не поняла! А воде как бы теплее!

- Значит так, Ненастенька ты моя, - заметил водяной. Он взмахнул рукой, а я почувствовала, как на мне появляется платье. Я, конечно, не смыслила в местных модах, но это платье выглядело так, словно его сделали из чистого золота. Однако, это была искусная вышивка.

Нет, а золотая рыбка точно была просто рыбкой, а не частью тела? Точно? Нет, я просто спросила!

От неожиданности я отпустила чужую золотую рыбку, которая так и недодала мне два законных желания.

Водная гладь снова была чистой и невозмутимой. Я смотрела на нее, понимая, что пришла я сюда за сундуком! А сундук так и не добыла. Может, я что-то перепутала? Может, стоит попробовать еще раз!

- Я тебе сейчас попробую! – послышался голос водяного. Ой, а я что? Вслух сказала? Да?

13. Глава двенадцатая

Он резко вынырнул и обдал меня брызгами. Сделав несколько шагов назад я смотрела как красавец подплывает ближе.

- Мне нужно сундук достать! С чертями! - пояснила я, высматривая его в воде. Нет, нет ну мало ли! Вдруг он светится! - Сундук мельника!

Водяной посмотрел на меня, а его глаза сузились до двух подозрительных щелок.

И тут я услышала, как где-то скрипит мостик и слышится старческий голос: «Пошла, сатана!».

В полумраке я увидела силуэт скрюченной бабки, которая тащила через мостик тощую упрямую козу. Коза верещала и упиралась.

Мостик качнулся, а водяной резко обернулся.

- Ах ты ж, сто тебя подыми совсем! Иди, захухря! – выдала бабка, а они с козой застряли посреди моста. Коза орала, как потерпевшая, бабка пыталась ее переорать. Пока что была ничья.

- Так! – напрягся водяной. – Девяносто девять…

При чем здесь девяносто девять?

Кажется, он даже успокоился.

- А что означает девяносто девять? - спросила я, глядя на то, как бабка тащит козу дальше. Мостик страшно скрипел, качался и, казалось, вот-вот оборвется.

- Жертву! – произнес вместо Водяного голос Лешего. Он пробежал по верхушкам деревьев. – Как сотый пройдет, так в воду упадет! Дань водяному!

Я посмотрела на красавца, вынырнувшего из воды, как на кровожадное чудовище.

- Итак, на чем мы остановились? – спросил водяной, подплывая ближе.

- Иродовы кости! Куды! Куды! Свербигузка! – заорала бабка, а услышала, как по мостику мчится коза, причем, в обратном направлении. А следом за ней, со всей пенсионный прытью летит бабка.

Мостик внезапно обрывается и коза, и бабка летят в воду.