— Черт, ты поранилась, — рычу, влезая свободной рукой в карман брюк, где должен быть чистый платок. — Теперь ему точно пиздец.

Варя тут же дёргает руку, вырываясь:

— Не смей ко мне прикасаться! — её голос дрожит от злости и обиды, но звучит уверенно, как будто это приказ. — Если посмеешь ещё хоть пальцем меня тронуть после своей потаскухи, пейняй на себя!

Я стискиваю зубы:

— Варя...

— Я даже сейчас, вся вымазанная в грязи, чувствую себя чище, чем от твоих прикосновений! — она смотрит мне в лицо так, что внутри у меня всё сворачивается в холодный ком. — Больше никогда! Запомни, никогда в жизни не смей даже приближаться ко мне!

Её слова — как плеть по живому.

Будто кожу с меня сдирает.

Я-то привык к её мягкости. К её покорности. К тому, что она всегда хочет мне угодить.

Но сейчас передо мной будто стоит совсем другая Варя.

Сильная.

Несгибаемая.

И пусть её трясёт, пусть слёзы всё ещё не высохли на её лице, однако держится она как королева.

Обиженная. Вся вымазанная в грязи, крови и какой-то краске. Взлохмаченная падением. И явно все такая же уязвимая и хрупкая как обычно. Но королева.

А у меня ощущение, что я впервые ее вижу сейчас. По-настоящему вижу.

Ни как вмененную бывшим командиром девчонку, которую приказано охранять от любых житейских бед. Ни как ненужную мне обузу, к которой я просто привык.

А как свою жену. Настоящую.

И как назло именно теперь, когда она запретила прикасаться к ней, мне захотелось этого еще сильнее…

Но сейчас никак нельзя злить ее еще больше. Да и теперь нам правда как можно скорее нужно в больницу. Рана на ее руке достаточно глубокая. Может даже зашивать придется.

Поэтому сдаюсь.

Пока что.

Открываю перед женой переднюю пассажирскую дверь тачки:

— Садись, — говорю коротко.

Она некоторое время стоит неподвижно, будто не уверена, можно ли мне доверять. А потом, сделав глубокий вдох, все же садится, не глядя в мою сторону.

Как меня это бесит. Пиздец.

Хочу, чтобы она как раньше смотрела на меня своими красивыми влюбленными глазами.

Хочу, чтобы ее нежный голос снова смягчился.

Хочу прикоснуться к ней. Осмотреть порез на ее руке. Обнять. Пожалеть ее как маленькую. Как делал это раньше. Всякий раз, когда она была чем-то сильно расстроена.

Например, как на похоронах ее отца. Она несколько дней выла у меня на плече, отказываясь даже есть. Так я ее с ложки кормил. Боялся одну оставить.

Но даже тогда она не казалась мне настолько безжизненной как после того, что я натворил сегодня.

В тот раз не стало ее отца. А в этот —

я будто собственными руками убил своего ангела…

Как послушный пес закрываю за ней дверь, обхожу машину и сажусь за руль. Не имея права даже спорить с ней.

Жму на газ.

Теперь едем в больницу.

Взгляд мой то и дело косит в ту сторону, где жена моя сидит.

Сколько сотен раз она вот так сидела рядом со мной в машине? Сколько раз ее коленочки были вот так близко от моей руки лежащей на рычаге передач?

Почему мне раньше никогда не хотелось прикоснуться к ней? А сейчас буквально распирает от желания.

Просто потрогать. Убедиться, что она здесь. Со мной. Настоящая. Не замерзла ли? Дрожит ли до сих пор?

— Потеплей сделать? — спрашиваю тихо.

Варя смотрит в боковое окно, полностью игнорируя мое присутствие.

Молча набалтываю подогрев на ее кресле. И поглядываю в зеркало заднего вида на мужика развалившемся на заднем сиденье.

Блядь. Он весь в крови и грязи. Еще и воняет бухлом и немытостью — жесть. Мне ж после этого дерьма только машину менять. Но раз Варя сказала везти в больницу — везу.

Выглядит он и правда неважно. Вроде в сознании. Но будто едва дышит. Надеюсь выживет. Иначе Варя меня окончательно возненавидит.