Но потом он отшатнулся от меня. Встал. Сложил руки на груди и произнёс:

— Уговорила. Уходи. Только у меня одно условие… — растянул он последнее слово нараспев.

Я вздрогнула и подняла заплаканные глаза на мужа.

— Какое?

4. Глава 4

— Как пришла ко мне с голой задницей, так и уйдёшь, — надменно сказал Роберт, сверху вниз глядя на меня. А я прикрыла глаза, чтобы просто не видеть этого человека, это чудовище, которое влезло в шкуру моего любимого мужа.

— Я уже сказала, что мне ничего не надо… — произнесла я, умалчивая, что мне нужен только лишь мой малыш, о котором Роберт никогда не узнает.

— Не фигурально, а реально… — ударил словами как кнутом муж. — В прямом смысле. Без вещей. Без украшений…

Он издевался. Он хотел показать насколько я зависима от него.

Из-под прикрытых век медленно потекли крупные слёзы, и я встала с дивана. Завела руки за спину. Он успел расстегнуть платье пудрового цвета, и я просто потянула застёжку ниже. До талии. Трясущимися руками стянула ткань с плеч.

Роберт сел в кресло, закинул ногу на ногу и подпер подбородок кулаком.

Платье оголило грудь, потом живот.

Это было примерно настолько же унизительно, снимать когда-то купленное мужем платье, насколько и приятно в день бракосочетания знать, что одевал меня Роберт.

В прямом смысле.

У меня не было никого, кто бы помог мне помочь с корсетом, туфельками… Маринка задерживалась в пробке, бракосочетание было в загородном отеле и ни свекровь, ни кто-то из женщин, выказывая недовольство выбором Роберта, не хотел мне помочь одеться. И тогда дверь моей комнаты открыл муж. Застал меня плачущую от того, что я не могла нормально затянуть корсет белого подвенечного платья, расшитого жемчугом и хрусталём. Роберт утешал меня и говорил, что все это дурацкие суеверия, что жених не должен видеть невесту до свадьбы. И своими пальцами шнуровал атласными лентами проклятый корсет пока я сдерживалась слёзы благодарности.

Наверно именно в тот момент я ещё сильнее полюбила Роберта. В момент, когда поняла, что перестала быть одной.

А потом муж присел на корточки и приподнял подол моего свадебного платья. Выставил туфельки с ремешками на щиколотках и застегнул их на моих ногах. Он сам крепил мне фату на распущенных волосах завитых локонами и украшенных цветами, потому что когда был визажист, наряд ещё не был готов.

А сейчас как на контрасте я стояла и стягивала с себя все то, что Роберт мне дал. Словно забирал. Показывал, что ничего у меня никогда и не было.

Когда платье упало к моим ногам, я переступила через него, оставшись в простом хлопковом белье и колготках. Дрожащие от страха, боли и паники пальцы потянулись к ушам, и я, надрывая кожу, расстегнула серёжки с натуральным жемчугом, подарок на первую годовщину брака. И браслет из тонкой золотой цепочки с шариками камней. Подвеску на шее с хрустальной капелькой.

Я складывала украшения на столик. Старалась не смотреть на мужа, чтобы он не понял как мне было больно это делать. Я словно не раздевалась, я как будто кожу с себя сдирала, показывала насколько беззащитная перед ним.

Но не сломленная.

На улице был март. Грязные груды снега по обочинам. Дождь. Блестящий асфальт, который облизывали брызги луж от проезжающих машин.

И я пошла бы босиком. Голая. Только чтобы уйти.

Я наклонилась и присела на корточки. Застежка на сапожках задели кожу и на указательном пальце она лопнула, брызнув алой каплей на ковролин гостиничного номера. Я стянула обувь, сразу став на пару сантиметров ниже. Положила пальцы на резинку колготок.