А сейчас я понимала, что как бы не была велика моя любовь к мужу, я не смогу никогда перешагнуть через его предательство и эти сказанные слова.

Мне оставалось лишь просить ,чтобы больше не было больнее. Но я вместо этого я спряталась в углу спальни и до красных отметин прикусывала себе запястья, чтобы не орать. Я давилась слезами и невысказанными словами. Я обнимала себя и чувствовала, как на коже, где были раньше поцелуи Роберта, проступали кровавые шрамы.

А потом он сам пришёл. Принес в моей старой, ещё с общежития привезённой, большой чашке ароматный чай с привкусом душицы и клубники и уговаривал его меня пить.

— Ксенька-печенька, ну давай, давай родная… — шептал он, присаживаясь напротив меня на пол. — Вот выпей, я мёд положил. Ксюш, ну прекрати…

Утешать у Роберта меня не получалось. Он быстро выходил из себя и бесился от бессилия. А потом, все же вытащив меня из угла, заставил лечь в постель.

— Все будет хорошо, Ксюш… — шептал он ночью, заворачивая меня в толстое одеяло, которое пахло им. — Я во всем разберусь и ничего больше не сможет расстроить тебя, веришь?

Я не верила и надо было ковать железо пока горячо, уговаривать, просить гарантии, но у меня не было сил на все это.

У меня осталось лишь замершее на устах:

— Ненавижу тебя…

— А я тебя люблю, — отвечал мне Роберт и пытался поцеловать, но меня трясло от его прикосновений, до натянутых мышц и скованных истерикой конечностей.

А потом наступило утро.

Я даже не поняла, когда оно наступило. Просто резко открыла глаза и поняла, что находилась в квартире не одна.

Потянулась за телефоном и написала на работу, что сегодня хочу взять больничный. Девочки, кто работал со мной в смене, стали желать выздоровления, а звуки из кухни все громче звучали.

Роберт не мог в такое время быть дома.

Он никогда так долго не задерживался по утрам. Его начало дня это дедлайны, созвоны с управляющими, встречи с партнерами. А никак не сонное чаепитие.

Я медленно вышла из спальни прямо как была в одежде, которую вчера не сняла, поэтому выглядела не самым лучшим образом.

На кухне, гремела посудой моя свекровь, которую обычно я видела только на семейных ужинах. Она деловито пользовалась кофемашиной и ходила в моих тапочках. И появление в квартире Оксаны Викторовны вообще было событием странным и непонятным. Я даже не в курсе была, что у неё были ключи от нашего дома. Или Роберт ее сам пригласил, чтобы я не сбежала?

— Доброе утро, Оксана Викторовна, — сказала я тихо и встала на пороге кухни. Свекровь вздрогнула и расплескала кофе по столешнице. Мать Роберта была дамой активной и владела несколькими салонами красоты, поэтому наращенные ресницы, волосы и ногти шли в комплекте. И вот сейчас стоя и хлопая этими своими ресницами, Оксана Викторовна вдруг поджала губы и вскинула надменно бровь.

— Для кого утро, а для кого уже рабочий день… — протянула она, намекая, что я бездельница. Хотя обычно она не утруждала себя намеками, а чуть ли не прямым текстом говорила. Только при Роберта молчала.

— А что вы делаете у нас? — спросила я и тихонько прошло к чайнику, щёлкнула кнопкой.

— У нас? — усмехнулась свекровь. — Милая, твоего здесь ничего нет. Это квартира моего сына и я приехала в гости.

— Когда его нет дома? — уточнила я и заварила себе чай. Уточнение не понравилось, и свекровь сразу же начала агрресировать.

— Это дом моего сына, поэтому когда хочу, тогда и приезжаю! — произнесла она надменно. — Тебя ещё не спросила!

Я знать не знала, что свекровь в наше отсутсвие оказывается по гостям ходит. Но это даже мне на руку. Уйду при ней.