Сейчас я снова смотрела на Пашку и не могла побороть в себе восторга. Ну до чего же хорош чертяка. Не удивительно, что когда-то я влюбилась в него с первого взгляда.

Несколько дней, после того как увидела его в подъезде, думала о нём, а потом решилась спросить бабушку, что за чудо-парень посещал её соседку тётю Катю. Выяснилось, что к соседке с каким-то поручением заезжал внучатый племянник с другом. Кто из двух парней был тем самым внуком и как его зовут, выяснить я постеснялась.

Пашка, увидев меня, оторвался от столба, выпрямился во весь свой почти двухметровый рост, нерешительно шагнул в мою сторону и остановился.

Так мы и стояли, глядя друг на друга. Мама, идущая впереди, поравнялась с ним и поздоровалась:

– Здравствуй, Паша.

– Здравствуйте. - Пашка кивнул ей, не сводя с меня глаз.

Мама улыбнулась понимающе, но, развернувшись ко мне, предупредила строго:

– Юля, не опоздай на работу!

Мамин голос подействовал на него как щелчок спускового механизма. Стоящий истуканом Пашка сорвался с места и через секунду уже душил меня в объятиях.

– Юля, Юлька! – он прижимая меня так крепко, что мне было трудно дышать.

Я осторожно приобняла его за талию, как обняла бы старого приятеля или знакомца. Пашка же уткнулся носом мне в макушку, шумно вдохнул запах волос и приглушённо просипел:

– Юлька, Юла моя...

Я совершенно не ожидала увидеть его в своём сне. Пашка давно уже не снился мне, лет двадцать точно.

Тем неожиданнее была эта встреча сейчас. Вспомнились счастливые дни, когда он так называл меня и это было только между нами. В те времена, когда я была ещё счастлива и чувствовала себя любимой, Юла – было ласковым прозвищем. Потом воспринималось пренебрежительной кличкой, которую подхватили его друзья.

Было ли мне сейчас больно? Да нет, скорее всколыхнулась, где-то глубоко в душе, старая обида. Давняя, невнятная, словно затёртая жёстким ластиком. Мне было просто интересно.

Я слушала, как гулко и учащённо бьётся его сердце под джинсовой курткой, как судорожно он вздыхает, прижимая меня к своей груди. Чувствовала как вздрагивают его сильные руки.

И понимала, что не готова потратить, отпущенное мне сном, время на общение с бывшим мужем. Если мне так повезло очутиться во сне в своём прошлом, то я хотела бы увидеть ещё одного, очень дорогого мне человека – бабушку.

Я завозилась в его руках, пытаясь отстраниться. Пашка отпустил меня и сделал то, чего я совсем не ожидала. Взял в свои большие ладони моё лицо и, нагнувшись к губам, поцеловал. Нежно, даже трепетно.

Я ошалела – он меня поцеловал? Меня, ту, которую предал, и за всю жизнь ни разу не вспомнил? Ни разу не дал о себе знать? Чего он вдруг жмётся ко мне как родной?

Я пыталась найти ответ в его глазах. Но в глубине васильковой синевы было только моё крошечное отображение. Юной, такой какой увидела себя утром в трельяже, и потом во всех встречных зеркалах, что попадались мне сегодня. В маленькой пудренице, в зеркалах в ванной и в прихожей.

Я закрыла глаза, пытаясь совладать с охватившими меня чувствами обиды и злости. Ну в самом деле! Сейчас середина апреля, мы ещё не женаты, у нас букетно-карамельный период. Конечно, он меня целует. Впереди у нас ещё несколько месяцев безудержной любви, счастья, и наслаждения друг другом. Мы сейчас в точке, когда у нас всё хорошо. Он гад конечно, но выяснять с ним отношения во сне - только время терять. Мне просто нужно как-то от него отделаться.

Эту проблему Пашка решил сам.

– Юля, я должен уйти. У меня самолёт через три часа. В Москву к родителям хочу слетать. Прости. – он прижался своим лбом к моему и зажмурился. Красивое лицо исказила гримаса боли. – Прости, пожалуйста. Я люблю тебя.