А я засматриваюсь на нее. Боже, какая она красивая. Особенно когда улыбается.

Будто назло мне. Чтобы мне еще тяжелее было.

Испытание мое. Наказание…

— В моем мире все не так, малыш, — делаю глоток своего остывшего кофе. — Что моя первая жена, так и почти третья — Кристина, никогда бы не стали заниматься подобным. Для них в комплекте должна идти так скажем еще одна, «запасная жена», которая будет решать эти вопросы.

— А вторая?

— Что?

— Ну вы сказали первая жена и третья. А вторая? К ней не нужна была «запаска»?

Проглатываю ком в горле. Запиваю его холодным кофе. Долгие секунды гляжу на Аленку, которая с любопытством смотрит на меня своими теплыми голубыми глазами в ожидании ответа.

— Что-то мне подсказывает, — хриплю я, — что с ней мне вообще больше ничего не нужно. Только она. Но у меня не было времени разобраться.

— Почему? — наивно спрашивает.

— Потому что я идиот. Я ее потерял. И больше не имею права на нее.

— Глупости, — грустно улыбается она, опуская взгляд. — Если вы ее любите, то как можете не иметь прав?

— Люблю? — хмурюсь я.

— Конечно, — снова глядит на меня уверенно. — Судя по вашей реакции, вы любите свою вторую жену.

Гребанный кофе встал поперек горла. Где-то там же колотится сердце.

— В мире, в котором я живу нет места любви, — строго отвечаю я. — Я просто не знаю, что это такое. А то, что я испытываю к своей второй жене, это чувство вины, и я…

Алена вдруг подается вперед и накрывает мою руку, лежащую на чашке остывшего кофе, своей ладонью:

— Что вы чувствуете сейчас?

Страсть. Необъятную нежность. Нетерпение. Сладкое предвкушение. И благодарность за то, что она сама прикоснулась. Даже немного страх. А еще чашка кофе будто становится теплее от ее руки на моей.

И понятия не имею, что из этого, я могу озвучить ей, чтобы еще сильнее не запутать все между нами.

Разворачиваю ладонь ей навстречу, и накрываю ее пальчики своей рукой.

— Что бы вы сейчас не испытывали, — Алена заговаривает первая, — это и есть зачаток той самой любви, на которую вы говорите, что неспособны. Бабуля говорит, что она есть в каждом человеке к каждому человеку на земле — мы ведь все по сути родные души. Только не все дают этой любви прорасти.

— Хочешь научить меня любить? — ухмыляюсь я, поглаживая ее запястье большим пальцем. Поднимаю на нее взгляд: — А что будешь делать, когда я научусь? Возьмешь на себя ответственность?

Опять эти огромные глаза удивленные.

Алена одергивает руку. Хватается за свою кружку:

— Я только хотела сказать, что вы не должны быть несчастным.

— По-твоему я выгляжу несчастным?

— Ну, а кто от большого счастья женится без любви? Если любите свою вторую жену, добейтесь ее. А если так нужна третья, то полюбите уже свою Кристину.

Звучит весьма раздраженно. При других обстоятельствах я бы принял это раздражение за ревность.

— Вот так просто? — продолжаю я. — По щелчку. Взял и полюбил? А про вторую забыл? Боюсь ты со своей бабушкиной философией ошибаешься.

— Да кто ж говорит, что просто? И вторую жену, конечно, никогда не забудете, любовь ведь не умирает. Просто Кристину Сергеевну можно любить как родного человека. Это конечно же будет другая любовь. Не как ко второй. Скорее, как к родственнику, которого не выбирают. Но ведь уже лучше, чем брак из необходимости?

Кто б мне дал такой совет, когда наша с тобой свадьба была, зайка. Глядишь я бы не наломал столько дров. И не было бы сейчас все так сложно и запутанно:

— Если я пообещаю попробовать любить, ты согласишься на мое предложение?

— Какое?

— Работать на меня?

Она смеется: