- Да. Хорошо, что Иваныч опоздал, и ты не успела заскочить внутрь. Иначе пришлось бы ждать тебя еще дольше… - Он зачем-то потянулся к моему лицу. Сдвинул шапку со лба, а потом и совсем ее снял, откинул на заднее сиденье.
Как завороженная, наблюдала за этими движениями, и даже сказать ничего не могла. Крепче держалась за картонный стаканчик - боялась уронить, расплескать, испортить этим всю сказку…
Женька поймал одну прядку волос, пропустил ее между пальцев… Самым кончиком пощекотал мои губы, приоткрытые от потрясения.
- Эй. Не надо. Не шути так!
- Ты все время так делаешь… - Второй рукой забрал кофе из моих рук, тут же осиротевших, не знающих, куда спрятаться. Я сжала пальцы в кулаки, чтобы нечаянно не вцепиться в полы его куртки - просто так, чтобы найти опору и совсем уже не потеряться. - Признайся, ты все время сидишь на первой парте, чтобы на тебя все смотрели?
Такое странное обвинение… И такое смешное…
- Я чуть не завалила первую сессию, потому что не видела, что пишут на доске. Спасибо, больше не хочу! Поэтому и сажусь поближе теперь…
Говорила какие-то слова, но в их смысле была не уверена: Женькины глаза куда-то затягивали, отнимали сознание и память. Я могла бы и мычать сейчас с таким же успехом, и не заметила бы сразу.
- Смотрю на тебя постоянно. И ты вечно крутишь эту прядь, прикусываешь, губы ею щекочешь… - Он почему-то перешел на хриплый шепот. Губы облизал. В машине еще не нагрелся воздух как следует, а мне отчего-то стало очень жарко…
- Я…- Окончательно потерялась во времени и пространстве. Один маячок остался, держащий меня на плаву - глаза. Его глаза, такие теплые и бархатные, что в них можно было запросто утонуть и не пожалеть об этом, ни капельки… - Я не специально… Просто так думать легче…
А он все играл с моими прядями, словно нечаянно касаясь костяшками пальцев кожи на висках и скулах. Как будто гладил, а вроде бы и случайно так получалось…
- Я знаю. - Улыбнулся коротко. Сухо даже. Испугал таким внезапным переходом…
Не успела совсем запаниковать, как случился новый казус, от которого можно было бы смело умирать… Женька притронулся губами к моему рту.
Мягко, бережно, легко… Снежинки так не умеют притрагиваться к коже, как это сделал он. Крылья бабочки жестче цепляются, чем Женины губы…
Что делать? Что делать? Что делать?!
Я же не умею целоваться! Совсем! Ни капельки!
Нужно же как-то отвечать… Он же сейчас поймет, что попал на полную неумеху… Засмеет.
И больше никогда не приблизится!
Он ничего не делал. Просто гладил мои губы своими. Вдыхал глубоко, словно пытался втянуть мой аромат. Сжал мое лицо ладонями, большими пальцами поглаживая щеки…
В ушах - звон. Под веками - белые яркие звездочки. В голове - пустота и кружение…
Я, кажется, падала в него и окончательно пропадала.
Он оторвался от меня так же внезапно.
Оставил в одиночестве и холоде. Так привыкла за эти секунды к его дыханию, смешанному со своим, что словно сиротой стала.
Его пальцы все еще лежали на моих щеках, зарывались в волосы, с какой-то невыносимой нежностью гладили мочки ушей… Я млела и таяла от этих прикосновений. И даже не смущалась, не стыдилась того, что похожа на кошку, млеющую от рук хозяина…
- Там Иваныч, кажется, пошел. - Женькин голос был какой-то не такой, неправильный. Охрип, загрубел.
- Ты не простыл? Как-то странно разговариваешь… - Осмелела вдруг, изумляя сама себя, тоже потрогала пальцем его верхнюю губу. И нижнюю…
Что-то в воздухе зазвенело. Или это в моих ушах, от неслыханной смелости и наглости? Даже в самых сокровенных мечтах я не позволяла себе такого делать…