Возвращает взгляд ко мне. Прищуривается и выдает с нажимом:

– Не то место, чтобы вести разговоры, Элина.

Усмехаюсь. Имидж бизнесмена прежде всего. Ну разумеется. Соколовский сейчас на взлете. Ему не нужны пересуды. Ему не нужно, чтобы его бизнес-партнеры знали, что у него любовница беременна, когда он еще несколько дней назад выводил меня на встречу, указывая, что для его будущего важна репутация успешного семьянина…

– Иди домой. Там поговорим, – опять впечатывает в меня свои слова, а у меня на мгновение даже рот открывается от подобной наглости.

– Нам не о чем говорить, – отвечаю с нажимом, – не о чем… я тебя не прощу, Соколовский, никогда не прощу…

Он сжимает челюсти так, что желваки проявляются. Явно я Глеба из себя вывела своим неповиновением, этого мой муж не любит. На работе от него все шарахаются, но… мы не на работе, а я не его подчиненная.

– Не возвращайся сегодня. У тебя полно дел, дорогой, вот и займись ими! – выговариваю с издевкой, обидой, болью, горечью, а сама пытаюсь не разрыдаться, не показать, насколько мне больно…

– Элина…

Выдает с нажимом, меня за локоть ловит, а я отшатываюсь. Одно прикосновение, и я будто ожог получаю. Меня триггерит, и я выдаю с надрывом:

– Не приходи. Дай мне собрать вещи спокойно!

Качает головой отрицательно, наступает на меня и глядит так, будто и ему больно.

– Ты моя жена, и я тебя не отпускаю, – напоминает с нажимом, а мне кажется, что кто-то сильнее вкручивает нож в моем сердце. И эта боль – она все усиливается, скручивает мое тело спазмом, и я чувствую, как внизу живота меня болезненно что-то ударяет, как мокро становится между ног, и я в ужасе опускаю взгляд, столбенею, когда вижу, как на юбке у меня кровавое пятно расползается…

3. Глава 3

Я прихожу в себя от резкого запаха… Очень едкого, у меня даже глаза слезиться начинают, и я еще несколько упоительных мгновений не могу прийти в себя…

Отчего-то вспоминаю, как держу в руках тест и по щекам у меня текут слезы счастья, потому что не ждала уже, не верила, что забеременею… потом вспоминается ресторан, радостные посиделки с подругами, и как вдруг, будто ударом… девушка… она держит меня за плечо, а я на ее беременный живот смотрю…

Потом кадры сменяют друг друга с молниеносной скоростью, и я распахиваю глаза и сухими губами беззвучно кричу:

– Мой ребенок… мой… малыш…

– Тсс… тише… Элина Григорьевна… без резких движений…

Наконец зрение возвращается, и я перед собой вижу Викторию Павловну, своего лечащего врача, гинеколога, которая уверяла меня, что мне не стоит терять надежду и с помощью эко я однажды забеременею…

– Что с моим ребенком?! – спрашиваю уже громче, и врач отводит взгляд.

А я в ее сухое лицо гляжу, на почти белые волосы, которые она в пучок собирает, и становится не по себе, потому что я чувствую… сердце чувствует, что врач не хочет мне говорить страшное…

– Скажите мне, Виктория Павловна… Что с моим ребенком?!

Сердце начинает биться в груди, как угорелое, и я слышу, как аппаратура начинает пиликать, доктор поднимается и сжимает мне руку.

– Успокойся, Элина… Давление поднимется…

– Не могу успокоиться. Пока не скажете, что с моим малышом?!

Ловлю доктора за руку и сжимаю ее, но мои пальцы слишком слабы, и Виктория Павловна смотрит на меня с сочувствием.

– Крепись, девочка, – выдыхает, понизив голос, – у тебя началось кровотечение… Элина… ты должна знать, что ты бы не выносила этого ребенка… у тебя организм слаб… и… возможно, сам отторг плод…

Больше ничего не слушаю. Мне так плохо становится, что я рыдать начинаю. В голос.