– Мне не нужны другие, Элина. Я с первого взгляда выбрал тебя…

И вот сейчас я стою полуживая от понимания, что Глеб врал… Он говорил, что я единственная, но это не так!

Все ложь… наглая… бесчеловечная ложь!

Ты мой воздух, Эля… Жизнь…

Эти слова отпечатались в моем сознании, и я безоговорочно верила ему, доверяла, любила так сильно, что в какой-то момент муж сам стал моим кислородом…

И сейчас… В эту самую секунду я будто сама задыхаюсь, четко осознавая, что у моего верного и любящего мужа есть беременная любовница…

Дыши, Элина… вдох – выдох. Это ведь так просто. Только вот не получается. Я облокачиваюсь о колонну, хочется сползти по ней вниз и зарыдать, либо просто закрыть глаза и притвориться, что на мгновение оглохла и ослепла, что не видела и не слышала, но…

Я здесь. Стою посреди клиники, где лечилась от бесплодия, и смотрю на собственного мужа, который интересуется здоровьем своей любовницы, которая глубоко беременна…

А ведь совсем недавно этот предатель шептал мне страстные слова любви…

Только вот мой мир рушится у меня на глазах, и приходит осознание, что все было ложью. Не более…

А я… я не могу жить во лжи, не могу притвориться, что ничего не было. Я для этого слишком сильно люблю Глеба… вернее… любила…

Сейчас от того чувства в душе остается только кислота, которая выедает мое сердце, оставляя после себя лишь горстку пепла…

Боль… она сковывает, но я четко понимаю, что я еще в шоке, что дальше, когда придет осознание, меня скрутит в агонии…

Все понимаю и не могу себя удержать. Выхожу из своего укрытия, и, кажется, что цокот моих каблучков раздается самым настоящим выстрелом.

Соколовский замирает, его плечи каменеют. Он еще не развернулся ко мне, но я на каком-то интуитивном уровне понимаю, что он почувствовал меня…

Сильный хищник. Резко разворачивается, и мы сталкиваемся взглядами. Глеб смотрит на меня так пронзительно, и мне больно становится, потому что я знаю каждую черточку его лица, помню, что у самой кромки волос на любу у него есть едва заметный шрам, а еще помню, что очень редко, когда Соколовский улыбается, у него в глазах будто смешинки вспыхивают.

Только вот сейчас ощущение, что я и не знала собственного мужа. Рассматриваю его, оценивая красоту твердых и резких черт, и осознаю, что передо мной чужой человек…

Предатель. Лжец.

Делаю еще один шаг по направлению к своему мужу и замираю, а он будто от шока в себя приходит.

– Элина… – выдыхает, и мое имя с его губ слетает выстрелом. – Что ты тут делаешь?!

– Что я здесь делаю?! – переспрашиваю и начинаю смеяться, это нервы.

Уж лучше бравада, чем слезы и истерика.

– Соколовский, тебе не кажется, что это мне впору задавать вопросы?!

Резко качает головой. Опять сканирует меня взглядом, явно желая понять? что я делаю в клинике? и вдруг до меня доходит, что муж еще не знает? кто привез его беременную любовницу в больницу, он не понял? что я в курсе всего.

Понимаю, что еще не поздно все переиграть. Есть шанс сказать Глебу, что я приходила на очередной прием к гинекологу, но…

Я не хочу. Я не такая, как он. Я не могу запятнать то, что в одночасье осталось от нашего брака, грязью лжи…

Пусть больно. Пусть невыносимо тяжко, но я бы никогда не смогла вот так, как Соколовский, лгать в глаза. И при этом держать себя как ни в чем не бывало…

Только вот я все равно не удерживаюсь и решаю зайти издалека, не раскрывая всех козырных карт, которые у меня на руках.

Поэтому я заглядываю в глаза Глеба, пытаюсь найти там хоть отголосок страха, смятения или боязни… но ничего не нахожу…