Лера лежала на кровати. Инна и Таня уснули почти моментально, а ей не спалось. Сессия всегда несет с собой тревогу, но насколько она была спасательной для Леры – трудно переоценить.

А вот сейчас воспоминания начали крутиться в голове с бешеной силой, вызывая непрошеные слезы. Слава – такой хороший, такой первый, такой любимый. Почему все хорошее разрушено теми грубыми словами? Может, Лера преувеличивает, слишком заморачивается? Отсутствие опыта в отношениях не давало возможности сравнивать. Да и если бы было, разве это могло бы унять тоску, которая прочно сцепилась когтями за ранимое сердце? Да нет, лучше вообще без отношений и умереть старой девой, чем слушать грубости. «Тебе уже не грозит быть старой девой», – шептал внутренний голос и вместе с тем пробуждал воспоминания о первой ночи.

Не с первого раза Лера узнала каково это – возноситься на небеса, но Слава был хорошим учителем. Нежный, но настойчивый, подбирающий такие слова, которые пробирали до дрожи – или это свойственно всем мужчинам? Нет, вряд ли от слов кого-то другого можно так трепетать. И такой жестокий. Скорее всего, он так и не смог понять, как ранили его слова Леру.
Лера усилием воли остановила очередное мысленное путешествие назад в прошлое к Славе, заставила себя вспомнить о необходимости жить сегодняшним днем. Всё же хорошо, что она купила билеты только на завтра, сегодня хотелось побыть одной. Много ли надо для тихого вечера наедине с собой? Ее любимый чай с ромашкой еще оставался, а вот за пончиками с вишней стоило бы сходить, пока не сильно стемнело. Натянув белый пуховик и такого же цвета шапку, Лера двинулась к выходу.

В воздухе витал аромат свободы и праздника, яркими гирляндами зазывали елки, наряженные почти на всех площадях и скверах. Настроение поднималось с каждой минутой. Завтра она будет дома, начнется подготовка к Новому году. Еще какой-то месяц назад она была уверена, что встретит его со Славой, придумывала варианты подарков. Боль сожаления волной прокатилась и исчезла.

– Терпи, – приказала Лера себе, – а ты как думала, сможешь забыть его через неделю, месяц? Нет уж, даже если кажется, что забыла, придется еше немало покататься на качелях то возвышаяь к наивному «Люблю, прощу», то опускаясь на самое дно, признавая реальные факты: «Такое не прощается».

Вот и сейчас в голову начали лезть дурацкие мысли. Эх, если бы расстались хотя бы после Нового года, праздник не был бы ничем омрачен. Перед глазами предстала идиллическая картина: квартира, которую снимал Слава, маленькая пушистая елочка, шампанское, нехитрые бутеброды и салаты, музыка. Слава обнимает ее сзади, нежно прикасается к шее, отчего начинает кружиться голова. Проводит пальцами по скулам, губам так, как умеет только он. Поворачивает к себе и начинает целовать, так нежно, что можно задохнуться. Кажется, что утонешь в этом поцелуе, поэтому надо барахтаться, цепляться, двигаться, и Лера начинает цепляться за его волосы, плечи, пропуская его язык глубже, безмолвно упрашивая соединения, а не находя ответа, незаметно начиная кусать его губы, пока Слава не начнет пожуривать:

– Оставь губы на потом.

Как оставить, если в них сейчас сосредоточен мир, как оторваться, если от них зависит твоя жизнь? Есть только один способ их оставить – дать большее, разрешить большее.

А сейчас у Леры не было даже этих губ. Что губы, она бы хотела держаться за его ладонь, просто чувствовать его рядом с собой, просто слышать голос. Пусть будет рядом, пусть не с ней, пусть она украдкой будет подглядывать за его жизнью.