— Ты говорила, что хотела поступать в этот город.

— Да! — отстраненно отвечает. Берет в руки рамку с фото, где мы отдыхали в парке. Нас засняли неожиданно, когда эмоции все неподдельные.

— Это моя семья, с которой ты должна познакомиться.

Она еще пару минут рассматривает снимок и возвращает его на место.

— А на кого хочешь учиться? Вот тапочки, а то у нас пол холодный. Пойдем на кухню, посмотрим, что у нас там есть. Скоро приедет мой муж с детьми, познакомишься вживую. Не стесняйся. Чувствуй себя как дома, — улыбаюсь.

Бедный ребенок. Сколько горя в ее глазах и боли. И как умело она прячет их, за всю дорогу не проронив ни слова. Говорила только я.

— На психолога.

— О, так мы с тобой в будущем коллеги. Проходи, — подталкиваю ее в сторону кухни. Сейчас мы поедим и посмотрим вузы, которые у нас есть.

Включаю чайник. Открываю холодильник, который забит всякой всячиной. Видно, свекровь постаралась на славу. Наготовила нам котлет, пюре, борща, всяких пирогов, к которым так никто и не прикоснулся. В мусорном ведре коробка из-под пиццы и маленькие баночки от колы. Дети были с папой. Надо табличку сделать, чтобы мусор выносили за собой. Запихала по очереди в микроволновку все вкусности и накрыла стол.

Эта еда как раз кстати, потому что мы ничего не ели на этих поминках, так называемых. Стол с нечистой скатертью, а на столе непонятная еда из разных домов. Я не сужу людей. Соседи и так сделали все, что смогли. Не прошли равнодушно мимо.

— Любимая, ты дома? — раздается крик в коридоре. — Мы уже приехали.

— Я на кухне, то есть мы. Идите сюда. Не волнуйся, Элона мы тебя не бросим. Познакомься, это моя племянница Элона. Она пока поживет у нас, — выкладываю я в задумчивое лицо мужа.

Говорят, сильные не могут плакать и ничем их не сломать, уж сильно обросли толстой кожей. И уже не остаются на теле от ударов глубокие шрамы. Такие люди способны давить свои эмоции, пряча их в самых темных и глухих уголках души. Они надевают улыбку, под которой прячут боль и стоны. Так говорили мне в больнице, в периоды моих отъездов. Что сильной стать не сложно, а в моем случаи нужно. Ломаю еще один карандаш в руке и откладываю в сторону.

— Ксения Геннадьевна? — Стук в мой кабинет. – Можно? — Дверь приоткрывается.

Отвожу взгляд, снова пряча за улыбкой красные от слез глаза.

— Как все прошло?

— Ты разве не слышала? Люди подадут на меня в суд, они требуют компенсацию. Я почти банкрот.

— Ксюш, и вот, — протягивает мне лист. — Все отказываются от услуг, кроме одного. Ему срочно нужна жена на время.

— Созвонись с ним сама. Мне нужно как можно скорее найти деньги, или эти люди доведут все до суда.

— Много хотят?

— Немало, — хмыкаю.

Захожу в онлайн-кабинет банка. Мы открыли с мужем накопительный счет. Там должна была скопиться неплохая сумма на черный день. Я думаю, этот день наступил. Не черный, а просто мгла. Прохожу кучу идентификаций. Последнюю операцию прерывает звонок мужа.

— Алло?

— Ты спятила?

— И тебе добрый день!

— А что ты сделала с машиной?

— А-а-а! Ты получил мое сообщение? Ну теперь готов поговорить о том, что произошло? Ты понимаешь, что Элона натворила?

—Что натворила Элона… Еще не доказано, что это она. А вот ты испортила машину.

— Ты же такой важный, для меня не было и минутки, вот я и выкроила ее для тебя. И испортила я машину свою, ведь я тебе ее купила.

— Ксюша! — орет на меня. — Ты испортила чужую машину.

— В смысле «чужую»?

— Я ее продал и половину денег за нее еще не получил, и не получу, благодаря тебе и твоему безрассудству.

— Ты сейчас пошутил? Повтори? — Опускаюсь на стул. — Кому ты продал нашу машину и… и... зачем?