Хочется согреть. Но не буду, а то опять сломаюсь. Снесёт ведь опять, веду себя, как гормональный подросток, влюблённый и неадекватный. Осознаю.
Поэтому не прикоснусь больше, пусть немного помёрзнет. А я - не безвольное мясо, буду держать себя в руках.

Ещё в тот день, когда её мать притащила моим родителям результаты УЗИ, решил для себя, что не буду одним из... Или пусть только моя, или - свободна.

Терплю. Жду такси. Скорее бы уехала...

Надо же было мне вернуться, и сразу в это вляпаться опять.

Так-то думал, можно возвращаться, всё, отморозило.

Когда уехал, сначала было невыносимо. Сменил телефон, только бы не позвонить. Пустился в загулы. Надеялся, что скоро забуду, переболею, другую найду. Но ни одна, с кем пытался мутить, не стала постоянной. Вообще всё не то. Какие-то они ненастоящие, те, другие. И я с ними был не такой, как на самом деле, искусственный, фейковый.
Забил на женщин, перестал думать о постоянных отношениях. Иногда с кем-нибудь снимал напряжение по обоюдному согласию, без обещаний и планов. Никому ничего не обещал.
Но её забыть так и не смог. Каждый день начинался с мысли о ней. Как она без меня...
Убеждал себя, что всё хорошо, что поступил правильно. Постепенно смирился, привык к этой дебильной тоске и ноющей боли в солнечном сплетении. Ко всему привыкаешь...

Пока ничего не напоминало о ней, вроде ничего жил.

А потом почему-то решил открыть бизнес в этом городе. Почему здесь? Хрен знает.

Приехал.
В первый же день попёрся в школу.

Столкнулись с ней в дверях кабинета, и сразу стало понятно, что ничего не изменилось. Как будто и не уезжал, не прошло столько лет в разлуке. Хочу её себе. Только её, никого больше.
Первое, что ощутил - запах. Нежный, тот же самый. Запах леса с оттенками сена и дождя. Встряхнуло, что в глазах потемнело. Не мог ни о чём думать больше. Как будто харакири себе сделал. Хоть вой от того, как это всё остро .

Надо было сразу уезжать, наверное. Но, блин, короткое замыкание.
Поздоровался с пацанами, отправился искать её.
Попал на их с Лазаревым разборки идиотские.

Стоял за её спиной, смотрел на напряжённые плечи. Не хотел думать о том, что там у них происходит. Только молоточками в виски: обнять, вжать в себя, вдохнуть запах, намотать на кулак светлые волосы и прикусить нежную шейку. Потом зацеловать разбегающиеся мурашки. Как тогда. От меня мурашки. Язык онемел от нестерпимого желания попасть в её рот.

Еле держался. Ждал. Не вмешивался.
Сейчас разберутся, и заберу. Мне нужнее, судя по всему. Лазарева она, ага... Ненавижу утырка. Ещё трётся по углам с другими тёлками, урод.

Она ушла. А я навалял ему. Не по привычке, а потому что заслужил, подонок.

Поехал за ней, быстро нашёл. Долбанный магнит опять сработал.
Привёз домой.

А что дальше делать, непонятно. С опозданием дошло, что не моя она больше. Это я одинок, а у неё муж, ребёнок. Она-то, в отличие от меня, живёт на полную. Счастлива даже, может. И мне в её мире места, возможно, больше нет. Да почему вообще у меня возникла в башке мысль, что я ещё нужен ей через столько лет?
Короче, не решился сделать то, что хотел.

Отправил её в спальню. Пусть действует сама, раз я такой безвольный придурок. Пусть поступит, как считает правильным.

Сидел один, уже ни на что не надеялся. Хотел забыться поскорее.

А она вдруг пришла. Да такая, что ВАУ. Невыносимо притягательная. С годами стала только сочнее и желаннее, девочка любимая. В моей футболке. Без белья. Свет так падал на её тело, что охренел от желания. Схватить, распластать, пока не сбежала и залюбить до полной отключки, как десять лет назад.