И вот сейчас, когда мы едем обратно, со сделанным первым шагом на пути к разводу, я не чувствую ничего, кроме опустошения и опять вернувшейся боли. Все неправильно. Так не должно было произойти в моей жизни. На месте Андрея должен находиться Дима. Вчера, когда смотрела в его растерянные глаза, у самой сердце рвало от боли. Но я вспоминаю и все остальное, свидетельницей чего я невольно стала.

Воспоминание быстро отрезвляет меня. Да больно, но вернуться к нему, чтобы всю оставшуюся жизнь думать правильно ли я поступила…Нет. Не хочу.

Смотрю на Андрея. Он, чувствуя мой взгляд, отрывается от дороги, и быстро смотрит на меня с улыбкой.

Смотрю на него и меня затапливает благодарность к нему. Хороший он, Андрей. Вот же повезет какой-то девушке, что рядом с ней будет такой защитник. Мне даже становится чуточку жаль, что это буду не я.

Мы подъезжаем к дому.

– Зайдешь на чай? А то ведь ты так и не попробовал мою шарлотку, как-то мы быстро сорвались, – спрашиваю у Андрею и вижу, как его глаза довольно блеснули.

– С удовольствием, – соглашается он. – Я сегодня еще ничего не ел, не успел.

– Тем более! – восклицаю я и мне становится стыдно, что он потратил на меня время, к тому же голодный.

Мы идем домой, и я решаю не только угостить чаем Андрея, но и покормить его. Когда входим в квартиру, Андрей забирает у меня бодрствующего сына.

– Ты иди, а я пока его могу покачать и усыпить, натренировался немного с племяшкой.

– Много водиться приходилось?

– Немного, но сидеть вместо няни приходилось, так что не переживай, я стреляный воробей, – улыбается он.

– Вот повезет какой-то девушке с таким завидным женихом, – улыбаюсь ему в ответ. – И защитник, и с младенцами уже умеешь обращаться.

– Да где эти девушки, – пожимает он плечами, укачивая Леву. – Сейчас какую ни встреть, одно только в приоритете - надутые губы, ресницы, пляски и развлекухи. А хочется встретить родственную душу, добрую, домашнюю. Вот как ты. Такой как ты больше нет. по крайней мере, я таких не встречал, – он смотрит на меня пристально, выжидательно.

А теряюсь и не знаю, что ему сказать.

–Да ну, Андрей, таких как я, много, нет во мне чего-то исключительного, – с деланным смехом отвечаю ему и сбегаю на кухню от возникшей между нами неловкой ситуации.

Я с благодарностью смотрю на него и иду на кухню.

– Скоро будем ужинать, – кричу я ему, заканчивая панировать куриное филе.

– Тшшш, – раздается вдруг сзади, очень близко, – разбудишь сына.

И я чувствую, как руки Андрея скользят по талии, прижимая меня к себе. Он наклоняется и целует меня в шею. Я же настолько не ожидаю от него этого, что сначала замираю, а он, видимо, воспринимает мое оцепенение как согласие и его губы продолжают прокладывать цепочку поцелуев вверх. Захватывает мочку уха, прикусывает ее.

– Линааа, – выдыхает он, обдавая шею теплым дыханием. – Ты сводишь меня с ума. Знала бы ты, с каким трудом я сдерживаюсь все это время.

И тут оцепенение наконец проходит. Пытаюсь вырваться из его рук, но он держит крепко.

– Нет, Андрей, нет, я же верила тебе, зачем ты? – разочарованно выдыхаю. – Мы же просто друзья, – пытаюсь его хоть как-то вразумить.

– Ну уж нет, Лина, ты мне кто угодно, но точно не друг, – усмехается он.

Я делаю очередную попытку вырваться. Ударяю локтем его в живот и вырываюсь из кольца рук в сторону. Бегу в комнату.

Андрей идет за мной.

Я поворачиваюсь к нему лицом и понимаю, что мне точно от него убежать. Он настроен серьезно, и закончить то, что начал. Мотаю головой и в ужасе смотрю на него. Он сразу даже как-то меняется. Ушла из глаз нежность и забота и сейчас там остались только желание и холодная решимость.