- Зачем? Ради чего? – был глух к моим словам Павел.

- Может ради кого? – прямо спросила я. – Может ради родителей, которые вас так сильно любят, которые дали вам эту жизнь и которые сейчас за вас очень переживают. Может ради Таси, которая с ума сходит от того, что вы так внезапно исчезли из её жизни? Которая очень сильно вас любит. А может ради вашего с Тасей будущего ребёнка, которого она сейчас носит под сердцем? Может ради всех них стоит бороться?

После новости о ребёнке и Элеонора Анатольевна и Павел сразу же изменились в лицах. В лице женщины сначала читался шок, а потом радость. А в лице Зарецкого радость, шок и отчаяние.

А я стояла и замиранием сердца ждала реакции Павла, пытаясь понять, что он выберет: борьбу или пассивность.

- Ну, тогда ей точно нужно обо мне забыть. – Решительно выдал он, огорчив меня. – Моему ребёнку не нужен отец инвалид! Скажите Тасе, что я погиб.

- Да, вы правы. Вы действительно инвалид, только инвалид на чувства! Вас не интересует ничего кроме своего страха и своей боли. А о других людях вы даже не думаете! – на повышенных тонах начала я. – Ну так и лежите теперь здесь, взращивайте дальше свои страхи. А ребёнка мы и без вас воспитаем!

Больше не сказав ни слова, я выбежала из палаты, громко хлопнув дверью.

С одной стороны я прекрасно понимала Зарецкого, и мне было его безумно жаль. Но мне было жаль и мою сестру, которая так сильно любит Павла, ежедневно ждёт, что он даст о себе знать. И я даже не представляла, что я ей скажу, когда вернусь. Как мне сейчас поступить? Что сказать, чтобы не причинить ей боль?

- Вы с ума сошли?! – процедил сквозь зубы доктор, который выбежал из палаты вслед за мной. – Вы вообще в своём уме? – он схватил меня за руку и больно сжал мне запястье. – Человек на грани, а вы с ним так разговариваете! Да какой вы врач после этого? Да на вас надо жалобу писать! Будь вы сотрудником моей клиники, я бы вас выгнал, отсюда не задумываясь!

- Во-первых, отпустите мою руку, мне больно. А во-вторых, я здесь никак врач, а как человек, который хочет помочь. И не вам меня судить! – ответила я, пытаясь вырвать свою руку из моей руки.

- Хорошо, поговорим с вами как с врачом. Вы ведь даже не знаете, какие у него шансы на выздоровление, а так говорите. – Он лишь усилил хватку.

- Хорошо, давайте это обсудим. – Предложила я. – Давайте поговорим, как доктор с доктором. Или вы сомневаетесь в моём профессионализме? – решила я сыграть на его азарте.

- В чём в профессионализме? – усмехнулся он. – Да где вы и где профессионализм?! – он отпустил мою руку. – Идёмте со мной!

***

Валерия

Когда мы вошли в кабинет доктора Селиванова он предоставил мне историю болезни и все снимки Зарецкого. И чем больше я изучала всё это, тем четче понимала, что уходит драгоценное время. Потому что чем дольше Павел сопротивляется операции, тем хуже для него.

- Вы хоть понимаете, что время сейчас играет против вас? – спросила я, положив на стол Селиванова последний снимок. – Если сейчас не сделать операцию, то Зарецкий навсегда останется инвалидом.

- Да, я понимаю, родители его понимают. Да и он сам понимает. Но мы все понимаем и то, что если вдруг что-то пойдёт не так, то Павел и вовсе превратиться в овощ, обездвиженный овощ. – Ответил доктор.

- Но шанс на благоприятный исход операции пока ещё есть, и очень хороший шанс. Нельзя упускать время, нужно убедить Павла сделать эту операцию. – Стояла на своём я.

- Послушайте, как вас там. – Недовольно обратился ко мне Селиванов.

- Валерия Николаевна. – Ответила ему я.