- Церра, Церра, - чуть слышно позвала собачку Аня, не слыша своего голоса, так как все было как в тумане. – Кис-кис-кис, тьфу, куть-куть-куть! Церра…

Слезы, катившиеся градом из глаз, застилали взор, но до затуманенного слуха донеслись какие-то звуки, похожие на шаги. Хрусть-хрусть-хрусть, хрустел снег под чьей-то ногой. Эй! Эээй! Я здесь! Изо всех сил закричала Аня, делая еще одну попытку подняться, но как оказалось, кричала она мысленно и поднималась тоже, словно во сне, а может это и есть все сон? Страшный, но такой реалистичный. Я здесь, здесь!

Глаза закрывались сами собой, очень хотелось спать… нет, она не должна спать! Мысленно возмутилась Аня, решительно делая рывок вперед, чтобы подняться. Если она сейчас уснет, то уже никогда не проснется! Бухнувшись опять на четвереньки, почувствовала на своей щеке чье-то горячее дыхание и теплый, мокрый язык дружелюбно облизал ее щеки, нос, губы и даже лоб. Церра! Эта меленькая негодница вернулась, со слезами благодарности подумала Аня, и, открыв глаза, чуть было не заорала… вернее она заорала, но звука не было: прямо перед ней стоял огромный, серый волк! И мало того, это он ее и облизывал.

Ну, все, влипла! Сейчас прилижется, а потом сожрет. Мамочки, от страха она даже вспотела! Церра! Неужели она своим визгом навлекла на них беду? А что если он здесь не один, а целая стая? Волк тем временем сел напротив нее и стал тыкаться в руки своей мохнатой башкой, мол, погладь, погладь меня, я хороший мальчик. Аня дрожащими руками, потрогала мягкий, какой-то пушистый мех на голове животного, он был такой теплый, а волк не спешил ее пожирать, и она уже смелее закопалась в мех руками, перебирая его озябшими пальцами…

Церра залаяла где-то совсем близко, раздался звук спешных шагов, ну, вот и остальные подошли, сейчас точно сожрут, обреченно подумала Аня, готовясь к мучительной смерти. Чьи-то сильные руки подхватили ее и оторвали от земли. Волк, тут же вскочив на ноги, приветливо завилял хвостом, и даже поскуливал.

Аня, с трудом разлепив ресницы, повернула голову, и крик вновь застрял у нее в горле. Ее держал на руках не иначе как сам леший. Высокий, весь заросший густой черной бородой с проседью, сильный, если несет ее как пушинку. Услышав всхлип своей безмолвной жертвы, лешак пробасил, успокаивая.

- Тише, тише, теперь все будет хорошо, вы в безопасности, сейчас я отнесу вас в тепло.

Тепло! Ее отнесут в тепло! Аня была готова разрыдаться от счастья, но тут силы покинули ее, и она толи потеряла сознание, толи погрузилась в сон.

Встрепенувшись, Анна открыла глаза и увидела прямо перед собой потолок, белый, с нежным очень светлым рисунком в виде веточек и таких же бледных чуть розоватых цветов, видимо сакуры. С трудом пошевелив руками, она поморщилась, кисти горели, словно в огне и дико чесались, но она знала, если их почесать, то боль будет такой силы, что точно с воем на стену полезет.

Поведя взглядом по сторонам, Аня обнаружила, что лежит в большой просторной комнате, видимо спальне, раз уж лежит не на диване, а на широкой кровати под одеялом, обложенная подушками. Тело так же горело, особенно ноги, замерзшие и ободранные о снег. Пошевелившись, она, не сдержав стон, крепко зажмурилась, так как все тело пронзило острой болью.

- Деточка, вот вы и проснулись, - раздался приятный, ужасно добрый голос, женский голос и в поле ее зрения появилось лицо обладательницы этого приятного голоса.

Это была женщина средних лет, ухоженная, с укладкой, легким, сдержанным макияжем, ее светлые локоны были уложены в высокую прическу, украшенную хрустальными бабочками и жемчужными бусинами. На шее, в ушах и на руках так же переливались драгоценные камни. Ну, все, она точно умерла и попала в какой-нибудь параллельный мир, а эта дама так сказать «ее» мать, тетушка или мачеха, нужное подчеркнуть.