Разворачиваюсь, иду в ванную. Начну собирать вещи там. Потом в гардеробную, где как раз и чемоданы. А потом… Придётся ещё раз зайти в эту комнату, где тоже хватает нужных мне принадлежностей.

Но не сразу. Пока у меня ещё есть время собраться во всех смыслах.

С вещами, конечно, получается лучше. Их как раз стремительно запихиваю, утопая в непонимании и обиде. У меня не было ни одной причины не верить Гордею. Помню, мы с ним даже шутили вместе по поводу настырности его бывшей, резко осознавшей, что он — любовь всей её жизни. Я даже сочувствовала ей, говоря Гордею, что любая бы переживала на её месте, потеряв такого мужчину.

А сейчас его теряю я. И себя как будто тоже. Водоворот эмоций закручивает, превращая меня в какой-то неживой механизм, бездумно запихивающий в чемодан всё то, что тут можно назвать моим.

Под аккомпанемент стонов Виолетты (да, я даже имя этой суки знаю) чемодан собирается особенно быстро. И вот уже пора заходить в комнату. Долго же он её трахает. Впрочем, Гордей особенно чуткий любовник и всегда знает, кому как надо. Они явно истосковались друг по другу. Думаю, на третий, четвёртый и так далее заходы пойдут. Презервативы хоть используют?

В горле ком от таких мыслей. Снова заходить в комнату чуть ли не мучительнее, чем в первый раз, когда я поняла, что он не один.

Но я всё равно заставляю себя сделать это. Вкатываю чемодан впереди себя, как будто это долбанный щит, способный меня защитить от многочисленных ударов, градом ссыпающихся на меня движениями Гордея и стонами суки.

Конечно, не защищает. Немного легче становится только когда снимаю обручальное кольцо с пальца и кладу на тумбочку возле активно трахающихся. И при этом жесте меня наконец замечают. Улавливаю, как замирает Гордей. А Виолетта смотрит прямо на меня, заткнувшись.

Не реагирую ни на одного, ни на другую. Сосредоточенно забираю отсюда свои вещи. Осталось не так много… Основное в гардеробной было.

Боковым зрением вижу, что эти двое отлипают друг от друга. Даже одеваться поспешно начинают. Эх, Гордей… А ведь обычно не останавливается, пока девушка не кончит. Хотя, судя по её стонам, у неё уже мульти-оргазмы успели быть.

Чувствую на себе его взгляд и вздрагиваю. Так больно сразу становится… Как будто ножом по сердцу. Даже вдох новый сделать не могу. И предательские слёзы накатывают на глаза.

Нет… Не сейчас. Вот я уйду отсюда и тогда наревусь.

— Катя… — сдавленно выдыхает Гордей. — Ты…

Его голос… Чёрт возьми, его голос! Как будто мне взгляда мало, чтобы чуть ли не умереть на месте. Действий этих. Теперь ещё и обращается ко мне. Причём так вымученно, как будто ему не всё равно, что нас растоптал. А меня так вообще уничтожил.

Почему не может сделать вид, что меня здесь нет? Некоторое время назад я ведь для этих двоих невидимкой была. Пусть буду и сейчас.

Нет, не плакать. Нельзя. Не сейчас.

Не могу ни посмотреть на него, ни сказать что-либо. Не знаю, как меня хватает на действия — судорожно собираю оставшиеся вещи, а у самой руки дрожат так, будто в жестчайшем запое была.

По сути, так оно и было, кстати. Была настолько опьянена любовью, что не замечала ничего. Не сегодня же они внезапно решили сблизиться вот так резко? Явно к этому шли.

— Оставь её, Гордей, — подаёт голос Виолетта, как ещё не сорвала его после таких стонов? Ещё так сладко обращается, что если ещё не льнёт к Гордею, то вот-вот будет. Не смотрю в их сторону. — Ты бы не пришёл ко мне, будь у вас всё благополучно.

Вот сука. Посыл ко мне явно, интонацией колет и смотрит на меня. Как будто меня тут добивать надо. И так уже всё. Могла бы отпраздновать победу потом, лежачих не бьют.