Почему бы и нет. Все лучше, чем сидеть в одиночестве, наливаться спиртным и терзать себя мыслями, каким негодяем оказался муж.

Я неуверенно кивнула, и парень уселся на стул рядом.

– Я между прочим Джеймс, – представился он. – Но ты можешь назвать меня просто стеной этого бара – раз уж не видишь разницы.

Он все-таки вернул мне мой подкол!

Но я была не против.

Джеймс рассказывал смешные истории, шутил и поддразнивал меня, отвлекая от мрачных мыслей. Новые цветные коктейли то и дело появлялись передо мной и так же незаметно исчезали внутри. Меня стало понемногу отпускать, мало-помалу становилось легче.

Когда пришла пора уходить, меня слегка покачивало, и Джеймс предложил проводить меня до номера. Я согласилась. Мы поднялись на лифте, и я ощущала, как его присутствие рядом успокаивает меня.

Когда мы дошли до моего номера, я поняла, что не хочу сейчас оставаться одна. Джеймсосторожно взял меня за руку.

– Тебе помочь?

В чем помочь? Войти в номер? Вот уж действительно смешно! Я не настолько пьяна, чтобы это стало проблемой. – Так я думала про себя.

Но в ответ почему-то просто кивнула, и в мой гостиничный номер мы вошли вместе.

Дверь за нами закрылась, и мы оказались близко друг к другу. Слишком близко.

Неприлично близко! Но самое ужасное – я совершенно не хотела увеличивать это расстояние. Мне нравилось слышать его дыхание, чувствовать едва уловимый запах парфюма, почти касаться головой его плеча.

В этих почти неуловимых мелочах было нечто запретное, почти порочное.

Стоп! Какое порочное-запретное?! Между прочим, это мне сегодня изменили! Так что я хранить верность не обязана. Да мне просто некому ее хранить!

Ох зря я вспомнила сейчас об этом. Картина – девица на четвереньках и мой муж трахающий ее сзади – сразу встала перед глазами, и меня снова затопили ярость и отчаяние. А потом они как-то сами собой преобразовались в желание – острое и нетерпеливое.

Алкоголь каким-то образом снял все преграды.

Я бросила взгляд на губы Джеймса.

Сейчас. Хочу.

Он не заставил себя уговаривать – притянул меня к себе, его руки горячо обхватили мою талию. Наши губы встретились в жадном, обжигающем поцелуе, полном страсти и отчаяния.

Я ощущала, как гнев и боль превращаются в необузданное желание. Всё, что я хотела – забыться, раствориться в этом мужчине, сделать боль от предательства менее острой. Джеймс, казалось, понимал это без слов.

Его руки скользнули по моему телу, избавляя его от платья – как-то очень легко у него это получилось, я и не заметила, как оказалась в одном белье.

– Ну ничего себе! – Он даже остановился с поцелуями – и теперь пристально меня разглядывал.

Я не сразу поняла, в чем дело, а когда поняла, почувствовала, как жар поднимается по моей коже… Совсем забыла. Мое белье – особенное, надетое сегодня специально, чтобы добавить пикантности нашей с Мигелем встрече – тончайшее кружево и черные тесемки, это белье больше показывало, чем скрывало… Бесстыдно обрамляло соски, изящной шнуровкой опоясывало талию, а вот трусики… Скажем так, их можно было даже не снимать.

Я стояла под жадным взглядом случайного мужчины в белье, предназначенном для того, чтобы соблазнить мужа. И мне было так сладко и томно, очень давно уже на меня не смотрели так – с таким искренним, безудержным и жадным восхищением.

Уж не знаю, какие черти тогда в меня вселились, но я сделала шаг к нему (о, теперь мы были совсем близко!) прижалась всем телом и с улыбкой спросила:

– Хочешь?

О, он хотел! Уже через мгновение его руки и губы были везде. Он то прикусывал, то сжимал мою грудь, целовал, ласкал, тискал и снова целовал.