Огонь в его глазах вспыхивает моментально.

Да как он смеет на меня так пялиться? У него больше нет прав на такие реакции. Он обманул меня и изменил мне. Такое невозможно простить.

Чтобы остудить возбуждение неверного супруга, я давлю на самое шаткое место в его броне. Ещё раз напоминаю предателю об измене. Его измене.

Больше к нему, как к человеку, нет веры. Доверия, к слову, тоже нет.

— А может быть тут плавает ещё одна твоя любовница, а?

— Лера! — Артур делает шаг ко мне. Дёргает за руку. Его ноздри вздымаются от негодования вместе с грудной клеткой. — Ты опять начинаешь нести чушь. Я просто захотел поплавать сегодня, в чём проблема?

— Это моё время с Ксюшей! — задрав подбородок, воинственно констатирую я.

— И поэтому она плавает с тренером тут, а ты прохлаждаешься с каким-то мужиком?

— Чего? — Злость сменяется шоком. Артур давно тут? Он следит за нами? — Ты совсем обалдел, Мельниченко? — громко восклицаю я.

Мой голос несётся эхом по всему залу. Фыркаю, глядя на мужа. Хочется сейчас со всей силы толкнуть его прямо в бассейн, что находится за его спиной. Пусть охладится, дурак.

— Мам, пап, перестаньте ссориться. На вас все смотрят. Лучше поехали поскорее домой. Мне на урок рисования надо аппликацию сделать с цветами.

Недовольный голос дочери мгновенно сбивает всю мою воинственность. Я блуждаю глазами по лицу Артура, ищу в них помощи. Уголок его губ приподнимается в саркастической ухмылке. Он словно шепчет мне, чтобы выкручивалась сама.

— Ксюш, солнышко, — отступаю назад и поворачиваюсь к дочери. — Папа сейчас не может поехать с нами. У него ещё есть дела в городе. Он просто заехал видеться ненадолго.

— Пап, а ты можешь перенести свои дела на завтра? Ну, пожалуйста!

Ксюша соединяет руки в молящем жесте перед Артуром.

Муж, глядя на дочь, не подтверждает моих слов, но и не опровергает. Переводит взгляд с дочери на меня, я едва заметно дёргаю головой.

Он садится на корточки, чтобы быть на одном уровне с нашим ребёнком. Трогает Ксюшу за плечи, натянуто улыбается.

— Малыш, понимаешь…

— Почему ты запрещаешь папе ехать с нами? — Вопрос Ксюши становится для меня словно выстрелом в упор. — Я видела, как ты ему не разрешила это сделать. Я знаю, мам, что ты папу выгнала. Знаю, что ты не разрешаешь ему приходить к нам домой, не разрешаешь играть со мной, учить уроки. Это ты виновата, что папа не с нами. Вы думаете, что я ничего не замечаю, но я всё вижу. Я уже взрослая.

Дочь со злостью бросает на мокрый пол шапочку, в которой провела весь урок, очки и мяч и убегает в раздевалку.

От слов ребёнка у меня стынет кровь в жилах. Я и не подозревала, что моя девочка настолько внимательная и сообразительная. Она все же видит, что мы с Артуром ведём себя как два борца на ринге, когда оказываемся рядом друг с другом.

В глазах скапливается солёная влага. Больнее всего, что моя принцесса считает меня виноватой во всем, что сейчас происходит. А я на самом деле только старалась оградить её от гнусного поступка отца.

— Вот видишь почему тебя быть здесь не должно? — Бросаю я гневно Артуру и мчусь следом за Ксюшей.

В груди пышет огонь, вертится разрушающий ураган. Я очень хочу рассказать дочери всю правду, хочу выложить все карты на стол. Жалость к себе толкает меня на то, чтобы вы валить на восьмилетнего ребёнка всю правду про её отца.

На языке крутятся целый набор нецензурных слов, характеризующих её любимого папочку как изменщика и подлеца.

Но когда я вижу дочь в дальнем углу раздевалки, то понимаю, что не могу так поступить с ней. Не заслуживает она, чтобы и её мир раскололся на мелкие осколки, подобно моему.