— Идём в гостиную, — просит Кирилл и хочет взять меня за руку. Демонстративно убираю ладонь.

Только сейчас замечаю, что в воздухе витает трудноопределимый аромат, и непроизвольно чихаю, глядя на заставленную тридцатиметровую гостиную. У меня нет предпочтений среди цветов, видимо, поэтому Кирилл решил устроить здесь филиал цветочного магазина, вот только ничего кроме глухого раздражения разноцветные бутоны не вызывают.

— Прости меня, Кир, — его ладони легко ложатся на плечи, прижимая к твёрдой груди, — это какое-то помутнение! Клянусь, это первый и единственный раз! — горячий шёпот обжигает ухо, вызывая предательские мурашки.

Он хорошо меня изучил за эти годы, вот только Олимпиец на ремонте не один день, а три месяца.

— Мне никто не нужен кроме тебя! — одна рука ложится на талию, заставляя почувствовать всю степень его возбуждения. — Ты — моя единственная слабость! И в тебе моя сила! — губы касаются шеи, и я склоняю голову, открывая ему больший доступ к телу. — Ки-ира! — страстно шепчет он, уверенный в моей капитуляции. — Девочка моя! — вторая рука ненавязчиво пробирается под ткань лёгких штанов и за мгновение до того, как его пальцы добираются до цели, в гостиной раздаётся презрительный голос.

— Самсонов, ты серьёзно считаешь, что я стану с тобой спать после этой шлюхи? — Кирилл застывает за моей спиной. — Сколько их таких было за восемь лет? — ни разу в жизни я не смотрела на него, как на грязь под ногтями. Без слов развернувшись, я выхожу на балкон, подальше от выносящего мозг аромата сотен цветов. — И убери эту клумбу, у меня от неё голова болит.

— Кира, — он не добился бы всего, если бы сдавался после первой неудачи. Кирилл опирается ладонями по обе стороны от меня, — мы же любим друг друга. Разве стоит всё портить из-за интрижки? — я разворачиваюсь в кольце его рук, ощущая, как ветер прохладой проходит по открытой спине.

— Что портить, Кирилл? — Не могу сдержать порыв — касаюсь его щеки, чувствуя намечающуюся щетину. Разум ещё не осознаёт, что этот мужчина больше не мой. — Отличный секс? — мы встречаемся взглядами. — Найти мужчину на ночь не сложнее, чем снять одногруппницу собственной жены.

— Она сама на меня накинулась! — он хмуро наблюдает, как я устраиваюсь в кресле.

— Даже не сомневалась, — смешок вышел по-настоящему издевательским. — Как твоим ста восьмидесяти четырём сантиметрам и девяноста килограммам противиться пятидесятикилограммовой полутораметровой девчонке! — прикрываю глаза и пропускаю момент, когда он уходит.

Понимает, что спорить бесполезно? Вряд ли, с его-то целеустремлённостью. Возвращение знаменуется холодной стенкой бокала, всунутой мне в руку.

— Давай поговорим, — он садится напротив с бутылкой водки в руке и делает глоток прямо из горла, — чего ты хочешь?

— Получить диплом и вырастить сына достойным человеком, — усмехаюсь ему в лицо.

— Кира, — удивительно, как боль выжигает всё хорошее, что ещё вчера было между нами. Его укоризна проходит мимо, не задевая ничего в моей душе.

— Завтра Михаил Германович начинает бракоразводный процесс, — с улыбкой на губах сообщаю я, отпиваю из бокала и морщусь. Слишком много алкоголя. Опять.

— Значит так? — кажется, что в его бутылке вода, так легко он её пьёт, но запах стоит соответствующий содержимому.

— За всё нужно платить, — я встаю, — и за удовольствие в том числе. Надеюсь, что ты не станешь оспаривать моё право на Сашку, не подрывай остатки веры в твою порядочность.

— А если стану? — оборачиваюсь в дверях и поражаюсь безнадёжности в опущенных плечах и болезненном взгляде.