— Зачем ты приехал? — второй раз закосить под дурочку не удастся и мы оба хорошо это понимаем.

— Я уже сказал, — хмыкает он, даже не притронувшись к кружке. — Я хочу тебя и хочу знать, сколько это будет стоить.

Выдыхаю через сцепленные зубы и резко поднимаюсь. Помыть кружку становится лучшим выходом. Ярость кипит внутри, расплёскиваясь, выжигая внутренности и заставляя дрожать руки. Холодная вода не способствует успокоению, но мне нужно занять руки, чтобы не запустить кружкой в Хоффмана. Так, чтобы «Кирочка» разбилась осколками вместе с его лбом. Баран! Купить меня!

Плевать, что я сама вложила эту мысль в его голову! Плевать, что это не должно меня задевать! Никогда в жизни я не оценивала людей по степени наполнения их банковских счетов! И услышать это оказалось… чересчур.

— Не злись! — шёпот обдаёт тёплой волной ухо, горячие руки ложатся на талию и он прижимается ко мне, демонстрируя всю степень своего желания.

Удар.

Я бью не по-женски, сильно, вкладывая всю горечь последних суток, и Хоффман отступает на шаг. Из носа течёт кровь, красными каплями въедаясь в белоснежную поло.

— Запомни, Хоффман, раз и навсегда, — мне действительно легче. Не настолько, чтобы останавливать бракоразводный процесс, но достаточно чтобы перестать считать его виновником всего этого, — не подходи к стрессующей женщине! И не демонстрируй своё желание, если не хочешь остаться без достоинства!

Очень удачно нож оказывается в моей руке, но я бросаю его в раковину и тыкаю в Хоффмана вафельным полотенцем с весёлым петушком, стоимостью пять советских рублей. Прямо в нос, туда, где совсем недавно был мой кулак. Ругательство радует больше любимого коктейля, но Хоффман может считать это проверкой. Если бы я сломала нос, кровь не остановилась бы так быстро, да и боль имела совсем другой оттенок. Знаем, плавали.

— Зар-раза ты, Самсонова! — гнусавит он, наощупь находя табурет и задрав голову вверх.

— А ты — идиот!

— Видимо, да, — крутость Хоффмана заметно подпорчена засыхающими кровяными подтёками и лишней абстракцией на рубашке, но это не мешает мне подозревать очередную глупую выходку, — потому что хочу, чтобы вы с Сашкой переехали ко мне.

10. Глава 10

Маятник настенных часов продолжает отсчитывать секунды, Хоффман молча ушёл умываться, а я никак не могу понять, что ему от меня надо. Секс? Так стоило просто подождать пару недель, потом прикинуться милым и хорошим и, возможно, он бы добился своего. Но с бараньим упорством Хоффман продолжает демонстрировать характер, подкрепляя выходки идиотскими предложениями!

Все эти годы у меня был надёжный буфер между мной и желающими развлечься, испарившийся в момент, когда я вошла в гостиничный номер «Надежды». И вера Хоффмана в возможные товарно-денежные отношения устраивала меня гораздо больше вот этого всего. Что вообще происходит в голове предлагающего такое человека? Тараканы совокупляются?

— Ты подумала? — кровь с лица он смыл и заодно охладился — с коротких тёмных волос на линолеум падают одинокие капли.

— Пошёл к чёрту, Хоффман! — это скоро станет моим девизом, но я устала. Адски устала разгребать последствия супружеской неверности. Мне бы остаться одной, взвыть раненной волчицей, напиться до розовых соплей, но у меня Сашка. У меня учёба. И Михаил Германович, назначивший встречу на завтра. — Говори прямо, какого дьявола тебе от меня надо и проваливай из моей квартиры!

— Дявол это кто? — любопытная мордашка просовывается между Хоффманом и косяком двери. Корить себя за несдержанность поздно.

— Очень плохой дядя, — страшные глаза, печенье в маленькую ладошку и сын бежит досматривать мультик.