— Нет… — Аня всхлипывает и пытается встать, но падает в новом приступе боли, что рвется из нее жуткими звуками.

— Вперед! — рявкаю я.

Юра, широкоплечий и высокий мужик, рычит:

— Премию выдам…

Двое самых храбрых и жадных подхватывают рыдающую Аню под руки и с ругательствами тащат прочь.

— Она же… — в отвращении отзывается третий охранник и содрогается в спазме подкатившей тошноты.

— Да будьте вы джентльменами! — цежу я сквозь зубы. — У девочки стресс!

— У меня нет слов, — Юра медленно моргает.

— Всего этого могло не случиться, — окидываю его сердитым взглядом, — если бы вы исполняли свои обязанности. Ваши подчиненные, что, спали? Как они могли проморгать девчонку? Вы не заперли двери?

— Да мы на перекур вышли, — оправдывает охранник, а Юра раздраженно сплевывает под ноги.

— Вот как?! — охаю я.

— Да!

Вглядываюсь в ошарашенные глаза. Вроде, не врет, а вот Юра, мне кажется, что-то не договаривает.

— Слушайте, меня тоже подняли с кровати, — оправдывается он.

— Вы ее знаете? Может, она тут работает?

— Мы ее заметили только у лифта, когда вернулись… Не добежали, лифт закрылся, — оправдывается охранник. — И нет, вроде не работает. Мы ее тут не видели, но она такую чушь несла…

— Да пьяная она, как свинья, — перебивает его Юра.

Вероятно, Анечка тут вопила о великой любви к моему супругу, а Юра из-за мужской солидарности решил не тревожить нашу семейную идиллию.

— Почему дверь на крышу не заперта? — продолжаю я свой строгий допрос.

Охранник тупит глаза.

— Да, это хороший вопрос, — соглашается Юра. — Она должна быть заперта.

— Иван тут… — охранник кривится, — любит на перерывах поглазеть на звезды. Утром дверь запирает.

— Поглазеть на звезды? — недоуменно повторяю я. — Он у вас романтик, да? Невероятно…

Фыркаю и шагаю к двери. Спасибо безалаберным охранникам, что любят попортить себе легкие дымом и поглазеть на звезды за то, что мне удалась маленькая и некрасивая месть. Завтра поползут слухи о девке, которая на крыше не сдержала в себе содержимое ее утробы, ведь мужики те еще сплетники. Но мало того, ко всему этому грязному спектаклю добавятся тихие перешептывания, что это была любовница биг-босса.

У машины выливаю остатки на асфальт. Поднимаю лицо к звездам и хмыкаю. Ой, Саша, зачем? Хотя теперь это риторический вопрос, ответ на который не заботит.

20. Глава 20. Папа, я рядом

— Вы с мамой подрались, да? — Денис отставляет кружку и задумчиво разглядывает мое лицо.

— Она меня случайно…

— Мама, как и я, без дела не стала бы драться, — продолжает Денис и вытирает губы.

И тут я задаю тот вопрос, который обещал не задавать вслух:

— А кого ты любишь больше, маму или папу?

— Это плохой вопрос, — неожиданно сердито отвечает Денис.

— Почему?

— Я так чувствую.

Ева учит Дениса всегда прислушиваться к себе и если что-то не нравится об этом прямо говорить и не юлить. В детском саду не раз удивлялись, какой наш карапуз серьезный и открытый мальчик, который умеет выстраивать вокруг себя границы. И это заслуга моей жены, которая может потратить часы на разговоры с ребенком, как со взрослым. Она и у меня требует никогда не принижать волнения сына из-за его возраста.

Даже если он обидится на воробья, который улетит от него и не пожелает подружиться, то Ева не отмахнется от сына, а внимательно выслушает, почему птичка должна была остаться и объяснить, почему она не осталась. И вот, сегодня я долго рассказывал Денису, почему мы не можем поймать дикую белочку и принести домой. К концу моей лекции у меня глаз дергался, а теща дико мной восхищалась.

— Согласен, вопрос и правда нехороший, — устало вздыхаю, — извини.