- Кира, выйди из машины, вытри слезы и поговори с ним. Не смей держать все в себе. Хватит. Пойми одно – это не ты его потеряла. Это он потерял тебя. Он предал свою Киру, преданную и ласковую жену. Это он должен сидеть в машине и от стыда и муки не знать, как войти в собственный дом. Не ты. Поэтому, носовой платок в глаза и ноздри. Протерла там все насухо и пошла вставила ему по полной. Привык что ты вся такая милашка с юга.

Улыбаюсь ее словам и мне кажется нравится ее план, даже очень.

- Только не сегодня. У меня эти дни просто ужасно загружены, я ж говорила. Это не просто собрание организовать, там целая куча всего, что нужно учесть и ни в коем случае не забыть. Но в четверг вроде бы попроще будет. Так что я к тебе думала с просьбой…

- Привози. Я Аленке, итак, обещала, что твои приедут. Так что не парься даже и в школу отвезу на следующий день и заберу.

- Думаю забирать не нужно будет. Хотя, посмотрим. Как все пройдет, вообще не знаю. Честно даже слов нет. С чего начну, без понятия.

- Может сказать для начала, что он козел, а дальше язык сам развяжется в правильную сторону.

Тихо посмеиваюсь, вспоминая что даже ни разу не обозвала его каким-то отвратительным словом. Мы вообще на матах или оскорблениях не говорим и не ругаемся фактически.

- Ты вновь зависла, Кир.

- Да просто куда ни глянь, в какой уголок памяти не посмотри, везде он.

- Дорогая моя, я знаю, что ты вложила себя в ваш брак. Что ты старалась, но иногда такое происходит. И будь прокляты те мужчины, которые это все совершают банально, ради похоти, но он тебя очень любил, я это знаю и видела в нем эти чувства, - на этих словах я снова расплакалась.

- Тогда почему же он сделал мне так больно, Кристин? Зачем так больно и гадко?

- Я не знаю, милая. Я не знаю.

Так жаль, что моя любовь останется просто историей в моей памяти. Ей нет продолжения, потому что я уже все решила. Иного пути он нам обоим просто не оставил.

- Хватит, Кира. Пора начинать учиться отпускать его. А для этого нужно уметь быть лицом к лицу с болью.

Медленным шагом иду от гаража не через дверь внутреннюю, а по улице. Сегодня мороз и пар изо рта рисует красивые клубы выдыхаемого кислорода.

Я не люблю зиму, даже при всем ее великолепии. Я люблю солнце, но боюсь сгореть. Кожа такая. Странная я в общем.

Улыбаюсь и вхожу.

Та же обстановка. Цвет стен, запах, только внутренности начинает выкручивать… потому что здесь мороз похлеще чем на улице.

Сначала меня окружает тишина и я молюсь, чтобы дети были тут и закружили в своих проблемах, только бы не слышать мыслей. Молюсь, снимая пальто и как по моему хотению кричит бегущий Миша:

- Я ж сказал, что слышал шум двери. Мама приехала, ты проспорила мне сто рублей.

И снова внутри все поднимается до небес. Именно поэтому я смогу все выдержать. Именно потому, что у меня есть они. Мои дети.

- Я запрещаю спорить на деньги, ты помнишь, Михаил?

- Ну мам, всего сотня. Это не дом же.

- С этого все и начинается. Я не хочу тебя вытаскивать из кабаков через десять лет, с заложенным домом и распиской. Ты слишком азартный.

- А я и не спорила с ним, - слышу голос дочки.

- Ты подначивала его, Лиля, мать не обманешь.

- Да-да. Так и было, ма, я не причем.

Миша помогает повесить в шкаф одежду и забрав сумку обнимает меня, проводя вглубь.

- Как ты сынок?

- Носится пол вечера, твой сынок, - показывает язык и убирает его руки от меня, чтобы обнять.

- Какие же вы еще дети.

Тимур выглядел безумно хмурым. И мне бы порадоваться этому, вот только повод его хмурости не так радушен.

Он любил свою семью. Детей. Он хороший отец. Только меня любил видимо недостаточно.