Боже ты мой, какой же он грязный и неухоженный. Личико и ручки в грязи, одежда вся засаленная и в комках, в остатках пищи, а волосы… Страшно смотреть, иглы все тусклые и спутанные, сломанные. И этот животный прямо страх на лице и в теле. А вот глаза то какие? Синие-синие!

Что же мне с тобой делать?

- Не бойся, малыш, - говорю ему, - давай я тебя приведу в порядок.

Я вожу ладонями по одежде, и моя магия расправляет ее и очищает от грязи. Боже, когда он последний раз умывался? Умываю ему лицо и руки своей водой из банки. Осушаю ладонями. Ну нет у меня здесь полотенца, зато есть моя магия. Всегда думала, что она только лечебная, но она и в быту прекрасно работает.

Рыжик под руками затихает. Чищу ладонями тело и волосы. Он что-то чирикает на своем языке, благодарит наверное. И я чувствую, как он трется лицом о мою ладонь.

Боже, я и так еле сдерживаю слёзы, а тут они прямо закапали. Держись Лара, в моём миру Лариса Антоновна, держись! Ты мать четверых детей, ждешь пятого, ты знаешь, как обращаться с детьми.

Снова и снова распутываю волосы, они очень необычные. Это целая грива спутанных и обломанных, всклокоченных игл, но они не жесткие, как кажутся, а мягкие, хотя и кажутся стекловидными. И идут не только по голове, но частично доходят до трети спины. И хотя половина игл сломана, но оставшиеся все равно делают причёску просто очень красивой.

Очищаю лицо, шею, маленькие ушки. Втаскиваю почти чистого ребенка на кровать, расстёгиваю ему одежду, снова чищу, стараюсь почистить на нем и грязные трусики. Как он в них ходит только, тут же явно давно ничего не стиралось. Потихоньку получается, ребенок очищается от всей этой грязной шелухи.

- Давай посмотрим, что у тебя болит, почему ты плакал?

Кладу этого пугливого ребятенка на спинку, открываю худенький живот, вожу ладонью по телу. Ощущение, что он не только недоедал, но и болеет. Видимо, очень плохое качество пищи вызвали сильные боли в животе. То, чем мучаются многие арестанты, а это вообще ребёнок.

Я помогаю, по крайней мере какое-то время ребенок болеть не будет.

Предлагаю ему воду и остатки кекса. Жадно и неумело ест, руками запихивает еду. Он что, и арестантские каши ел руками? Поэтому был весь в пище, что толком есть не мог?

- Да сколько же тебе лет? - рассуждаю вслух, но ответа мне нет. - Вот кажется мне, что тебе всего года четыре, и ты даже сам еще толком есть не умеешь, вон как перемазался весь, сколько каши с твоей одежды я сняла.

Говорю так по воспоминаниям о своих детях. Лиза моя долго нормально сама не ела, вся в каше вечно ходила после еды.

- Давай еще ножки, посмотрим, - веду ладонями дальше и дальше, ощупываю ножки и таз ребенка.

Что не так?

Что не так-то?

Меня осеняет, наконец-то. Как же я сразу не поняла то? Снова у меня слезы градом.

- Так ты не Рыжик, ты Руся, маленькая! Ты же девочка…

8. Глава 7. Классификация попаданства

Рыжик из группы трёх арестованных дикобразов оказался девочкой Русей.

Трогательной малышкой около четырех лет, с длинной гривой стекловидных русых волос и умненькими синими глазками. Не умеющей еще самостоятельно держать ложку для еды и смотреть за собой.

И это было ужасно.

Сам факт того, что в самой страшной тюрьме Вольтерры в качестве опасных врагов государства содержатся несовершеннолетние дети, был ужасен.

Ведь двое других, которых я назвала Крепыш и Черныш, тоже, несомненно, были дети, только постарше.

- Ты так легко их назвала, как щенят, по масти. А это ведь люди, просто другой расы. Дети, заблудившиеся в пространстве и мирах, - отчётливо слышала я свое сознание.