В сотый раз я прокручиваю мысленно тот день - день прилета на Север, когда наконец-то встретил Ларику. Через полгода невыносимой разлуки, когда едва жил без истинной.

…Я прилетел на северную границу, узнав от Рочестера, начальника местной тюрьмы, что Ларика все это время была здесь, что беременна, и что ей плохо. И что он догадался, что я отец ребенка.

И тогда дракон мой наконец-то очнулся, передумал умирать и рванул на Север.

Когда Ларика вышла с Рочестером, я ужаснулся тому, в каком она состоянии. Истощенная, осунувшаяся, кожа да кости... И проступающий сквозь платье живот… Ларика беременна, беременна, и на большом уже сроке.

Когда она, увидев меня, упала в обморок, на нее больно было смотреть. Где моя юная, нежная, драгоценная истинная, которую я простил за измену? У которой я мысленно сотни раз попросил сам прощения, что она попала под плеть.

В худеньком, почти высушенном теле с выпирающим животом с трудом можно было угадать мою любимую.

Всю ночь я поил ее и ребенка кровью, обнимая, согревая и бережно целуя. Ларика была как неживая, как древняя статуэтка. И только ближе к утру в нее снова вернулась жизнь. Я понимал, что еле успел. Она и мой ребенок-дракон, выпивающий изнутри ее соки, могли просто погибнуть. Случилась бы вот такая точка невозврата.

- Ты бы еще дольше с бабами кувыркался, идиот, - прошипел мне дракон.

Ну, как уж без тебя, моя совесть.

Лишь под утро Ларика заговорила, не открывая глаз, но то, что я услышал, не укладывалось в голове. Лучше бы она этого не говорила!

Тихий, но вполне отчетливый голос:

- Мы поменялись телами, я не Ларика, Ларики больше нет. Меня зовут Лариса Вербина. Я попаданка.

Я лежал рядом на боку, по-прежнему обнимая ее, но во мне все от этих слов окаменело. Что означают ее слова? Это выверты больного сознания из-за больного тела Ларики? Ей самой это кажется, это бред?

Или это правда? Ведь я тоже кое-что замечал, в нашем недолгом общении после её измены.

Мне трудно сосредоточиться, я ошарашен этими словами - признанием преступления по сути. В нашем мире попаданцы из других миров - это опасные преступники.

“Очень опасны, потому что они могут разрушить устои государства” - приходит в голову четкий параграф из учебников Академии драконов. Нас, боевых драконов, учили защищать свой мир от попаданцев, от иномирян. Чтобы не исчез мир драконов.

Думай, Маркус, эмоции в сторону.

Полгода назад ко мне под плеть точно кинулась Ларика, защищая конюха Тимми. Я не мог ее перепутать, даже запах ее знал, как свой, у нас нюх особенный.

А вот кого я нес в замок, в бесчувственном теле Ларики? Или там уже никого не было?

Потому что как-будто запах тогда я не чувствовал…

Но я тогда в таком бешенстве был!

Еще родители мои говорили, чтобы я держал эмоции при себе, что могу быть очень взрывным. Когда разумом правят эмоции и чувства, недалеко до беды.

А что если Ларика умерла тогда? Под плетью. А в ее тело вселился попаданец? Это ведь мог оказаться и мужчина. Или попаданка? Она сказала “попаданка”.

Я вспоминаю, что полгода назад, после удара плетью, когда она открыла глаза в замке, на следующий день утром, то…

Снова вспомнил это чувство. Неприятно царапнувшее меня тогда чувство встречи с незнакомым человеком. Это был абсолютно незнакомый мне и очень трезво оценивающий взгляд.

Тело Ларики, голос Ларики, глаза ее, а вот взгляд - другой. Меня холодно, оценивающе и трезво осмотрели тогда. Отодвигали мою руку с груди.

Я списал в тот момент все на болезнь, на беспамятство.

Но ведь были еще и слова, совершенно незнакомые мне. Что-то про больницу, про телефон. Это о чем, это что означает? В нашем мире нет таких слов. Решил, что послышалось.