Я боялась этого вопроса, и, как бы это сейчас не звучало, до сих пор не знаю, что ответить.

5. 3.

Смотрю по сторонам, чтобы переключиться немного на интерьер квартиры и собраться с мыслями. Жилище Стаса обставлено дорого и со вкусом. Нигде ничего лишнего, и это выглядит комфортно. В углу комнаты на полу лежит огромный коврик, на котором его собака растянулась, будто устала после трудового дня. Я завидую этой псине. Ее жизнь просто прекрасна, когда моя, рушится буквально на глазах.

— Как называется эта порода? — киваю на пса, меняя тему.

Стас несколько долгих секунд смотрит на меня, изучает, но я не понимаю зачем? Во мне нет ничего такого, за что можно зацепиться. Я обычная.

— Акита-ину, — все же отвечает он. — И его зовут Тамико.

— Немного странное имя для собаки.

Сосед лишь пожимает плечами.

— Японское. Эта собака родом оттуда. Заводчик сказал, что его имя переводится как «счастливчик».

Снова смотрю на этого как-то там, но пес вообще делает вид, что разговор не о нем. Он увлечен обдумыванием каких-то своих мыслей, и выглядит при этом очень мудро.

— Я раньше таких не видела. Он красивый, но на своей волне. Чем-то на лиса похож. Почему именно эта порода?

Стас меняет положение, садится более расслабленно и на его лице появляется какая-то странная эмоция. Мне даже интересно: что это? Гордость?

— Это своеобразная порода. Он не требует излишней нежности, но он ценит искренность, доброту и заботу. А еще он предан и верен тебе до конца. В нем, наверное, больше преданности, чем в большинстве людей.

Эти слова будто касаются моей израненной души, и я делаю глубокий вдох. Пес видимо что-то значит для соседа, раз он с таким упоением говорит о нем. Но меня цепляют слова, что он верный, скорее всего, с твоей подругой ластиться не будет, пока тебя нет рядом.

Нужно было завести собаку, а не замуж выходить, но от этих мыслей только еще хуже, а слезы уже вот-вот готовы выйти на сцену.

— Так почему ты оказалась в такое время на улице? Где твой муж, Алина? — немного прищурившись, снова спрашивает Стас.

— Семейные разборки, — обнимаю себя руками, словно хочу отгородиться от всего, включая настойчивый взгляд соседа. — Он дома. Мы поругались.

— Это нормально, что, когда вы ругаетесь, ты на улице, а он дома? — мужчина недоверчиво выгибает брови.

Представляю, что он сейчас думает, хотя, чтобы он не думал — везде будет прав. Это никак не нормально, но это последствия, а есть ведь причина.

— Я просто очень вспыльчивая, — мне неловко за мое поведение. Я хочу домой. Не хочу со всем этим разбираться. — Мы поругались, и я ушла. Ничего интересного.

— Но идти, как я понимаю, тебе некуда?

Все он знает. У меня что, на лбу это написано? Может, не надо было у него просить денег, но как иначе тогда? Становится еще более гадко от этой ситуации, хотя, казалось бы, куда больше?

— Я просто забыла сумку, когда уходила.

— А твой муж тебя не остановил?

Мысленно возвращаюсь к тому моменту, когда покидала нашу квартиру и не могу припомнить момента, когда Виталик стал между мной и входной дверью. Неужели он думал, что у меня кишка тонка уйти и не особо переживал? А еще: возвращайся, и мы поговорим. Он знал, что я брожу под окнами и как только замерзну, вернусь обратно? Серьезно?

Я в заднице. Мне некуда идти. Мне некому пожаловаться. Без мужа, я совсем одна, и только этот мужчина напротив — моя единственная надежда не умереть от холода сегодня ночью.

— Мы оба вспыльчивые. И он, наверняка, думает, что я блефую, — медленно потягиваю горячий чай, хотя хочется провалиться сквозь землю.