– Что? – смотрю на него в ответ.

– Я думал, девушки едят глазами.

– Откуда информация?

– Ну… за фигурой же надо следить.

– По-моему, с моей всё нормально. Ты даже как-то говорил, что я худовата.

– У тебя хорошая фигура.

– Спасибо, дорогой, – пью воду.

Гости по подсказке ведущего время от времени поднимаются на тосты и пожелания, вот и сейчас с места подскакивает Анюта. Кладёт брату руку на плечо и, поднимая бокал, смотрит в упор на Рому.

– У меня тост и подарок.

– И подарок? – переспрашивает Рома.

– Да, Ром, подарок, – на лице Ани блуждает улыбка. – Тридцать лет – прекрасный возраст, – начинает Анюта. – Ещё не так много, но уже и не мало. – Все посмеиваются. – Можно взглянуть на жизнь по-новому, увидеть перспективы, ценить тех, кто рядом. Подумать о будущем. Не только о бизнесе, но и о семье. О тех, кому ты передашь свои знания и свой опыт. Я, Ром, о наследниках, конечно, говорю.

Аня переводит взгляд на меня, будто что-то знает, но это невозможно. Наши проблемы – это только наши проблемы. Общее горе мы с Ромой за пределы семьи не выносим.

Вроде как…

Следующие слова разбивают мою сдержанность за долю секунды. Улыбка застывает на губах.

– Прости, Рузик, я знаю, что ты не можешь подарить Роме наследника.

Внутри меня всё холодеет. Короткий взгляд на мужа. Рома сидит бледный, как полотно. Рот напряжённо поджат в тонкую линию. За столом гробовое молчание. Даже весёленькая музыка, которую врубил диджей для поздравления, обрывается на нелепой ноте. Слышно только, как официантка, цокая каблуками, отходит от стола.

– Да, Рузик, это печально. Понимаю. И даже сочувствую. Но мужчинам нужны сыновья. А раз ты Роме такое счастье подарить не можешь, я решила это сделать за тебя, – хихикает Анечка. – Ром, поздравляю! – улыбается ещё шире. – Ты скоро станешь папой. У нас мальчик!

Если б тишина могла говорить, она бы сейчас орала от напряжения. А так только я слышу ультразвук в своей голове и смотрю на происходящее как бы со стороны.

Какие-то назойливые щелчки раздаются справа, не сразу понимаю, что это фотограф продолжает съёмку.

– Можно не снимать, – ровным тоном бросаю через плечо, затем оборачиваюсь к мужу. – Рома, объясни, что это значит. Ты, что, спал с ней? – указываю на Аню.

Её лицо уже не такое милое, как минуту назад. На нём проступает самодовольство. В мыслях проскальзывает: это ж как отчаяться надо, чтобы выставить себя на посмешище прилюдно.

Хотя, возможно, Аня так не считает.

Все её попытки набиться мне в подруги мигом становятся ясными и понятными.

– Спал? – шепчу жёстче, так и не дождавшись ответа.

– Нет, – мотает тот головой.

– Как нет? То есть это розыгрыш такой? Шутка?

– Нет.

– Ты что-то ещё, кроме нет, можешь мне сказать?

Рома поворачивает лицо ко мне, и я всё-всё понимаю. Там всё написано, и слова не нужны.

– Рома, ты рад? – продолжает Аня, не обращая внимания на похоронные лица гостей. Хотя нет, кто-то откровенно забавляется. – Будешь отцом маленького мальчика…

– А он уже отец маленького мальчика, – раздаётся с порога.

Теперь уже я вздрагиваю.

Все гости в едином порыве синхронно поворачиваются к источнику нового голоса.

На входе в зал стоит та самая женщина, которую я видела перед началом банкета, и в упор смотрит на моего мужа.

– Да, Рома?

Немая сцена затягивается. Женщина усмехается и входит в зал.

Мне начинает казаться, что я посреди спектакля в интерьерном театре, ощущение реальности ускользает, происходящее напоминает фарс.

Она смотрит на моего мужа, поигрывая клатчем, будто хочет влепить затрещину, и тут бы я её поддержала.