Хотя… Возможно держать и не придется.

Подхожу к столу и выдвигаю один из ящиков.

Вот он. Достаю коробку, украшенную безумно дорогими камнями, обрамляющими золотую печать в виде королевского дракона. Личный подарок короля.

Едва завидев меня, он вскакивает с кресла, как напружиненный болванчик. Тело легкое, движения точные, даром, что здоров, как бойцовый бык.

— Здравствуй, друг, — говорю я, натягивая на себя улыбку, которая раньше давалась мне вполне искренне. Я любил этого весельчака, как родного брата.

— Ты не поверишь, я только что остановил бунт! — восторженно говорит он, обнимая меня, по старой школьной привычке. — И прошу заметить, не пролив ни единой капли крови!

Капля твоей крови мне бы пригодилась.

— Ты стал дипломатом и утешителем черни? — говорю я с улыбкой и усаживаюсь за стол, где уже сервируют завтрак.

— Я говорил, как сошедший с небес пророк Вилфред, что остановил десятилетнюю войну тремя фразами.

— Да? И что же за фразы?

— Я обошелся одной! — хохочет он.

— Какой же?

— Сказал, что каждый получит лично от меня по золотому, если все разойдутся и не будут трепать моему непутевому братцу нервы.

Я закатываю глаза.

— Я не понимаю, как твои люди еще не подняли тебя на вилы. Ты, оказывается, осыпаешь золотом не только своих, но и чужих.

— Богатство не в деньгах, а в верных друзьях! — говорит ридли, пародируя нашего учителя — старого Виллема Найта.

Верные… Такие верные как ты… Смейся, друг, пока можешь.

Представляю, как бью хохочущего Ридли в нос, и вытираю его кровь белоснежным платком. Из за него моя дочь осталась без матери. Из за него я вынужден искать новую жену.

— Прости, — вдруг меняется он в лице. — Сейчас, наверное не стоило шутить.

— Ничего, — говорю я, — Элис любила твои шутки, всегда хохотала. Она бы не осудила.

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь найти в нем печать стыда. Но он хорошо играет, кажется таким искренним.

— Даже мне ее очень не хватает, Ивар. -- говорит он печально. -- Ее смех, она всегда так радовалась моим дурацким шуткам. Не представляю, как ты держишься?

— Если бы не Лили, я бы переживал это еще хуже, — вполне искренне говорю я, глядя Ридли в глаза. — Она теперь мой свет.

Представляю, как он просит о пощаде, закрывая лицо руками. Говорит, что не хотел, что никогда бы так не поступил. Смять его, сжать, как бумагу, растоптать.

— Ты посылал за мной по какому-то конкретному делу? — спрашивает он и отпивает чай.

Мне нужна твоя кровь!

— Да, — говорю я, — знаешь что это такое?

Глаза Ридли округляются, он удивлен.

— Это королевский кортик… Не знал, что у тебя он есть. Их всего три... Он стоит безумных денег.

— Его старый король подарил моему отцу. — Винирская сталь. Может разрезать волос вдоль. Попробуй.

Ридли с интересом открывает коробку и достает кортик. Тот переливается множеством баснословно дорогих камней, а в рукояти светится бриллиант размером с половину перепилиного яйца. Винирская сталь такая темная, что почти не отражает света, словно впитывая его. Жадный сплав.

— Только осторожно, не трогай лезвие, — говорю я с замирающим сердцем.

Конечно же Ридли без промедлений трогает лезвие большим пальцем, а через мгновение шипя отдергивает руку.

Купился, идиот, предсказуемый, как мальчишка.

—Кусается! — восторженно говорит ридли. Кровь маленькими капельками падает на белоснежную скатерть.

Я услужливо подаю Ридли свой платок.

— Я же говорил, не трогай… Это не для твоих кривых лап, — говорю с улыбкой.

Осторожно забираю у него семейную реликвию и кладу обратно в коробку.

— И зачем ты мне его показал? — спрашивает Ридли, оборачивая палец платком.