— Ты здесь больше не работаешь, — прилетает мне в спину.

— А ты жди соцопеку, — бросаю через плечо.

***

После той встречи, когда это хамло оскорбило меня хуже, чем базарная бабка, прошло много времени. Я его больше не видела, и, естественно, продолжаю работать, что означает, его угроза была пустой, как, собственно, и моя о соцопеке. Мариша каждый день проводит у меня, едва раздаётся звонок, оповещая о перерыве, как она влетает в мой кабинет. Сама рассказывает, что происходит дома, жалуется на няню и на эту Лиду, которая снова приходит к ним, но уже не живёт в их доме. Я, к слову, ни о чём не спрашиваю, как минимум, потому что это неэтично и неправильно. Но, судя по словам девочки, глыба льда очень любит свою дочь.

Как бы мне ни хотелось, но я очень привязалась к этой девчушке, как и она ко мне, иначе она бы не проводила каждую свободную минутку на моих коленях. Не знаю, почему всё именно так, что нас притягивает друг к другу, но, что бы там ни говорил этот мужлан, её папаша, я не буду расстраивать ребёнка и переставать с ней общаться.

— Тётя Марина, — раздаётся нежный голос.

— Солнышко, я просила назвать меня просто Мариной, — широко улыбаюсь и поворачиваюсь в кресле к выходу.

— Но ты ведь старше, а папа говорит, что к старшим нужно обращаться уважительно, — отвечает, забираясь ко мне на колени.

— Жаль, сам этим правилам не следует, — бормочу под нос.

— Ты уже нарядила ёлку? — спрашивает ребёнок, не расслышав моего бурчания.

— Нет, милая, мне надо её ещё купить, — говорю, поглаживая её косичку.

Чуть со стула не упала, когда она сказала, что косички ей плетёт отец. Редко встретишь мужчин, которые сами косы своим дочерям плетут, а от этого мудака я вообще не ожидала. Странно, что тот, кого успела узнать я, совершенно не похож на того, о котором рассказывает Мариша. Будто два разных человека.

— Поехали с нами, мы с папой сейчас поедем за ёлкой и игрушками, — уже не сосчитать, сколько раз она меня куда-то зовёт, и с каждым разом мне всё труднее найти оправдание для моих отказов.

Очень грустно отказывать ребёнку, но по-другому никак.

— Мне нужно ещё уроки вести сегодня, — с виноватым видом отвечаю. — Пойдём, я тебя провожу, — опускаю её на пол и, накинув на себя пальто, беру девочку за ручку, и мы идём на выход.

— Папа, — кричит Мариша, едва оказываемся на улице.

Макар стоит рядом с моей подругой Катей и Денисом, которые впервые приехали вместе за сыном.

— Привет, пуговка, — он ловит девочку на лету, опустившись на корточки.

— Добрый день! — громко говорю, не скрывая своей злобы к этому мужчине.

— Он перестал быть добрым с вашим появлением, — бурчит в ответ, подняв дочку на руки.

— Аналогично, — фыркаю я.

— На твоём месте я бы не разговаривал в таком тоне с тем, кто платит тебе зарплату, — какого-то чёрта комментирует Денис, на что я могу только криво усмехнуться.

— А на твоём месте я бы ползла на коленях столько километров, сколько баб… — замолкаю, посмотрев на девочку и решив, что это не для её ушей. — Мариночка, до завтра, — произношу и, наплевав на недовольный взгляд Макара, подхожу и целую малышку в щёку.

Катя отходит в сторону, видимо, хочет поговорить, и, поняв это, я подхожу к ней.

— Мариночка? — вопросительно выгибает брови.

— Представляешь, — хмыкаю и бросаю полный презрения взгляд на Макара.

— Ты к ней привязалась, — констатирует с грустью в тоне.

— Так получилось, – вздыхаю, опустив голову.

— Просила тебя не лезть в их жизнь, — шепчет, подавшись вперёд.

— Она сама меня находит, на колени садится и рассказывает обо всём, — проговариваю и улыбаюсь этому факту.