— Не отрицаю, что мне было очень неприятно от того, что кто-то очень жестоко испортил наш праздник. Но это мелочь по сравнению с той болью, которая разрывает меня и отравляет моё сердце смертельным ядом, — я попыталась более точно описать свои чувства.

— Вам сейчас больно. Но это всё пройдёт. Ваше сердце не будет вечно болеть из-за подлости недостойного вас мужчины. Когда-нибудь придёт день, и вы поймете, что готовы к новым чувствам, похоронив свое прошлое навсегда.

— Под прошлым вы сейчас имеете в виду моего неверного мужа?

— А разве он не остался в прошлом ещё тогда, когда в первый раз пошёл на измену?

— С чего вы взяли, что сегодняшняя измена не первая?

— Конечно, я мало знаю о вашей ситуации. Но то, что я услышал, наталкивает на мысль, что ваш муж не первый день вам изменяет.

— Вы по совместительству подрабатываете ещё и психологом? — тут я не сдержалась, чтобы не съязвить.

— Я не нуждаюсь в подработках, — сухо ответил на мою издевку Егор Дмитриевич.

— Хм, но вы не прочь залезть в голову своему пациенту?

Вот черт, почему я прицепилась к нему? Понятно, что моё обиженное нутро требует крови. Но Егор Дмитриевич — мой спаситель и ни в чем не провинился передо мной.

Если мой муж козёл и кобель в одном лице, то это не повод кидаться на других мужчин. Осознание своей стервозности, которая дремала всё это время, вызывало во мне лёгкий стыд и неловкость.

Да, мне причинили боль, обидели и унизили. Но в этом виноваты два бессердечных и аморальных индивида, а не все подряд. Я уже хотела извиниться перед Егором Дмитриевичем за свои грубые слова, но не успела. Он продолжил наш диалог до того, как я открыла свой рот.

— На самом деле, когда я сказал, что всё будет хорошо, то имел в виду, что в данный момент состояние вашего ребёнка удовлетворительное. Поэтому угроза выкидыша, несмотря на начавшуюся отслойку плаценты, отступила.

От его слов краска бросилась мне в лицо. Мне стало так стыдно за свою несдержанность и язвительность, что захотелось провалиться сквозь землю.

— И если вы будете придерживаться моих рекомендаций, то мы с вами сможем сохранить вашу беременность и, возможно, самостоятельно родить.

Медленно проглотив ком в горле, я с трудом закрыла глаза. Дура ты, Алиса! Зачем так завелась и выставила себя дурой? Мне хотелось извиниться, но язык словно прилип к небу.

— Вы слишком нервная. В вашем положении это неприемлемо. И так с большим трудом удалось остановить кровотечение. Если ещё раз такое повторится, то вы можете потерять своего ребёнка. Отслойка плаценты — это вам не шутки. Я надеюсь на ваше благоразумие. Ваш спокойный эмоциональный фон — это залог здоровья вашего малыша. Надеюсь, вы понимаете всю серьёзность своего состояния, — закончив свою речь, Егор Дмитриевич так на меня посмотрел, что мне пришлось выдавить из себя несколько слов.

— Да, — пискнула мышкой я. — Я прошу прощения за свою несдержанность и грубость. Понимаете, в связи с последними событиями в моей жизни нервы уже ни к черту.

— Нет, не понимаю. Для меня, как для врача, важно ваше здоровье и жизнь ребёнка, которого вы носите. А всё остальное — дело второстепенное. Ваша позиция должна быть такой же, если конечно хотите сохранить беременность, — тон и выражение лица мужчины при этих словах резко изменились.

Из доброжелательного врача он в мгновение ока трансформировался в жёсткого и серьёзного мужчину. На мгновение я даже растерялась. Что за такие кардинальные метаморфозы? — Надеюсь, мы поняли друг друга, — пронзительный взгляд серых глаз проникал под кожу, заставляя покориться его силе.