- Шлюха! Шлюююха! Мерзкая шлююююююха…

Вдруг мой крик перекрывает оглушительный тупой звук страшной силы. Ббббаааммммммммм! Одновременно ощущаю резкую боль. Кажется, лоб раскололся на две половинки.

И все. Темнота. Тишина. Подозрительная и страшная тишина…

***

Очнулся я уже в больничной палате. Попытка приподнять голову или хотя бы повернуть ее, чтобы оглядеться, отдается резкой болью. Болит вся черепушка. И болит с такой силой, что даже глазам смотреть больно.

- ДТП, - констатирую я. - К счастью или к несчастью, я, получается, жив. Интересно, насколько здоров?

Пробую пошевелить кистями рук, ступнями ног. Пытаюсь, насколько это возможно в лежачем состоянии, приподнять ноги и руки. Получается. Значит, серьезных повреждений нет.

Во что же я вляпался? Я кого-то или меня? Есть ли жертвы?

Боль в голове не дает подняться, поэтому остается теряться в догадках. Память ничего не подсказывает. В палате, я так понимаю, один. Придется ждать, когда хоть кто-то войдет.

После томительного неподвижного ожидания дверь, наконец, открывается. Входит седовласый доктор. Прям как из старой детской сказки – доктор Айболит.

- Ну что, лихач, как самочувствие? – тон строгий, но с оттенком шутливости.

- Самому бы хотелось узнать, - отвечаю в тон ему с надеждой, что с тяжело больными пациентами таким тоном не разговаривают. Однако страх остаться овощем еще присутствует.

- Ну, батенька, считайте, что в рубашке родились. Сотрясение, конечно, есть. Поэтому придется полежать у нас с недельку. Потом еще недели две дома. И можете опять искать смерти на своем авто.

Последние слова произносит жестко, с явным неодобрением.

- А сразу домой нельзя? – мысленно додумываю: «Значит, все не так плохо, как мне показалось».

- Попробуйте… если сможете встать, - он прячет улыбку.

- Пробовал. Голова очень болит.

- То-то же. Поэтому и надо полежать. Но потихоньку привыкайте к вертикальному положению. Залеживаться не рекомендую. Однако без резких движений.

С этими словами Айболит удаляется, неодобрительно качая головой и бормоча под нос: «Лихачи… смертники…»

С сотрясением моих и без того взвинченных мозгов все понятно. Только вопрос, во что я вляпался, пока остается. Хоть бы никого не покалечил.

Тут ход моих мыслей делает крутой поворот, возвращая меня во вчерашний день. Головная боль отступает, заставляя гулко стучать сердце:

- Это что же получается? Придется проваляться здесь целую неделю, так и не разобравшись с Асей!

- Уймись, успеешь, - пробуждается внутренний советчик. – И без того уже наворотил делов.

- Конечно, успею, - нехотя соглашаюсь с ним. – Но она должна знать, что нет и не может быть ей прощения.

Перебираю в памяти события двух последних дней.

Надо немедленно встать! Увидеть ее! Сказать ей всей, что я о ней думаю! Подать на развод! Уничтожить – словами и доказательствами!

Пробую приподнять голову от подушки. Больно. Она словно налита свинцом. Хорошо же я приложился башкой.

Судя по тому, что меня еще не допрашивает следователь, я никого не покалечил. Разве что сам чуть не расшибся.

В палату боязливо протискивается мама. Наконец-то. Я так рад видеть ее.

- Сынок, что же это ты?! – по лицу катятся слезы. Видно, что она всю ночь опять не сомкнула глаз.

- Мам, прости… Расскажи, что произошло. И не плачь, пожалуйста. Я жив и почти здоров. Доктор сказал, скоро домой. – Пробую улыбнуться, получается не очень. Зато очень стыдно. Понимаю, как она переживает. За все переживает.

- Она… не появлялась? – не знаю, какой ответ хочу услышать.

- Нет, Олег, - мать справляется со слезами, гладит мою руку. – Видать, сильно ты ее обидел, обвинив в том, чего она не совершала.