— Ты китаянка. Или из Японии?

— Она филиппинка, — ответил за девушку Вася и добавил, — Мэй хорошо русский язык знает, найдете, о чем пообщаться.

Я вспомнила. В одном женском журнале писали, что богачи любят филиппинскую прислугу: тихие, исполнительные, в дела хозяев не лезут и не сплетничают. Маленькая Мэй показалась именно такой, даже мне слова не сказала. Сколько ей лет, я тоже понять не могла, только приблизительный возраст: от двадцати до тридцати.

От новой знакомой меня отвлек Василий:

— У тебя права есть? Какой стаж вождения?

Опять — двадцать пять.

— Я не умею водить, — промямлила я и испуганно спросила, — меня за это уволят?

— Макар решит, — ответил Вася, — как же ты работать приехала без вещей, но с заготовками. Сменная одежда и прочее барахло-то должно быть…

Я оглядела богатый дом, новых знакомых и тихо прошептала:

— Меня вчера муж из дома выгнал, даже вещи не дал собрать.

При этих словах Мэй уперла кулачки в бока, недовольно нахмурила брови и строго глянула на Василия, тот сразу спросил:

— Твой косяк?

— Нет. Это я его со своей лучшей подругой в нашей спальне застала, — мои губы начали дрожать, а нос наливаться краснотой, — у нас завтра годовщина свадьбы, три года. А я к тетке поехала с ночевкой, а вернулась раньше. А они там… А Рома меня за шею схватил, в лифт бросил…

Все-таки я разревелась, не так, как вчера в подъезде — навзрыд, но тоже со слезами.

Василий кивнул Мэй, девушка ушла на кухню и вскоре вернулась со стаканом воды.

— Раз косяк не за тобой, тогда норм, — доброжелательно сказал Вася и добавил, — через час закупать продукты поедем. Заодно себе необходимое возьмешь, в счет зарплаты. А пока располагайся. Мэй все покажет.

— И расскажет, — добавила я, вытирая слезы.

— Не расскажет, — сверкнул серебряной фиксой садовник, — немая она.

7. Глава 7

Я перевела недоуменный взгляд на филиппинку. Она приподняла голову и показала небольшой шрам на шее.

— Братец-психопат в детстве остро заточенный карандаш воткнул, — пояснил Вася, — чудом выжила.

Я офигевшими глазами уставилась на горничную. Дичь какая-то. Это, что у нее за семья была, где неадекватные дети друг в друга карандаши втыкали… Мое воображение сразу же подкинуло картину: маленькая смуглая девочка стоит посреди комнаты, из ее шейки торчит розовый карандаш… Не знаю, почему именно розовый, но в мыслях он был такой. А напротив нее хохочет толстый мальчуган, тыча в нее пальцем. Б-р-р-р.

Я мотнула головой, отгоняя страшное наваждение, и спросила:

— А как мы общаться будем?

— Ты нормально говори, а у Мэй магнитный планшет для рисования есть. Она ответ напишет. Но ты начинай язык жестов учить, так удобнее, — посоветовал Василий.

— А если по телефону? — не сдавалась я.

— Через мессенджер, — пожал плечами садовник, — обменяйтесь номерами.

— Бли-и-ин, — я смущенно взглянула на новых знакомых и пошарилась в сумочке.

Когда я извлекла на свет свой старый смартфон с битым экраном и продемонстрировала его, то Мэй сокрушенно покачала головой и вопросительно глянула на Васю. Я быстро сказала:

— Он работает, только садится быстро. Он у меня старенький. Только у меня зарядки нет.

Мне уже было стыдно за свою нищету, а Василий еще подлил масла в огонь:

— Тебя по какому объявлению подобрали? Приехала кухарка: ни говна, ни ложки, — он обернулся к горничной и скомандовал, — проводи ее в комнату, покажи там все, а я ща приду.

Он недовольно цыкнул зубом, снова надел уличную обувь и выскользнул за дверь. Вот уж кто действительно прав на все сто процентов: ни говна, ни ложки.

Мэй жестами показала, чтобы я взяла свои сапоги в руки и следовала за ней. Мы прошли через столовую с большим вытянутым обеденным столом из какого-то темного, но явно дорогого дерева с закругленными углами, вокруг которого выстроились стулья с высокими спинками… Значит, все-таки большая семья. Потом мы оказались в кухне…