– Привет, Оля.

– Здравствуйте, – у меня получилось чуть хрипло. Он продолжал стоять на пороге.

– Мне сказали, ты решила уйти из клиники.

– Да, да,– я скороговоркой стала объяснять, извиняться, благодарить. Мешала всё в кучу, меня вдруг начало лихорадить. В порыве благодарности вскочила. пытаясь закрыть собою разбросанные тряпки на кровати.

Блин, мужчина подавлял меня. Роскошью, запонками, костюмом, небритой щетиной, офигенным парфюмом.Тем более он какой-то там Гордеев, богач. Я чувствовала себя таким ничтожеством.

Запас моего оправдательного красноречия иссяк. Я замолкла, несмело посмотрела на него.

– Я понял. Присядь, Оля.

Я присела на краешек кресла, старалась, чтоб полы халата не разъезжались.

Исподтишка пару раз взглянула на красивого мужчину, ну не могла я на него прямо смотреть, помня о собственном разбитом лице.

Тут же вспомнились обрывки фраз вчерашней тётки – его девушка вся такая фифа, а у меня маникюр дешёвый, не из салона. Я автоматически пригладила волосы. Вздохнула. Короче, я перед полубогом предстала в самом ужасном виде.

Он молчал, я взглянула на него, оторопела. Рассматривала его. Спокойный, уверенный. Густой ёжик короткой стрижки. Пиджак застёгнутый на одну пуговицу позволил рассмотреть белоснежную рубашку.

Манжеты белой полосой упирались в золотой браслет часов. Квадратный мощный подбородок с модной трёхдневной щетиной. Плотно сжатые ровные губы. Глаза… Я постеснялась их разглядеть, споткнувшись о его непродолжительный, цепкий взгляд.

Он смотрел мне в лицо. Предательский румянец рванул к моим щеками, дорасцветив меня как новогоднюю ёлку.

— Оля, нам надо поговорить. Я о тебе ничего не знаю. Расскажи о себе.

– А вам зачем. Простите, я хотела сказать, что мне нечего рассказать.

– Куда тебя отвезти?

– В полицию.

– Ну и правильно. Таким красивым девушкам нельзя ходить без охраны. Или ты американский шпион и решила сдаться?

Я снова посмотрела на него, чуть улыбнулась. Вздохнула.

– Мне надо сумку мою найти, машину забрать, она наверное, на штрафстоянке.

– Оля, твоя машина сгорела. Вместе с сумкой, телефоном, документами.

Я подняла на него глаза, до меня не доходило, что он сказал.

– Как это? – промямлила, а холод уже заливал плечи, шею, подбирался к вискам.

– Оля, не волнуйся, я помогу тебе, всё будет хорошо.

– Нет, подождите. Где моя машина?

– В тот вечер, когды ты как ракета неслась по тёмной дороге, я ехал за тобой. Твоя машина перевернулась и спикировала в кювет. Перевернулась на бок. Я успел вытащить тебя, через минуту прогремел взрыв. Мы оба остались в живых по великой случайности.

Я сидела открыв рот. Так Фёдор, выходит, реально спас меня и сам чуть не погиб.

Больно, это когда плачешь. А ещё бывает, что боль вырывается из тебя сумасшедшим смехом, истерикой. Я хохотала до спазмов в животе.

Вот это да! Я здесь, в дорогущей частной клинике, с синим после аварии лицом. Выжила благодаря чужому мужику. Была на волосок от смерти. Моя машина пылала факелом где то на обочине, а человек из-за которого всё это произошло, которому я готова была посвятить жизнь, обвинил меня в "сиськах"!

Я вдруг впала в прострацию. Дурацкий смех прекратился. Я смотрела в спокойное лицо Фёдора, терпеливо наблюдавшего за мной.

Единственное, что я поняла, у меня больше нет машины.

Я отвернулась. Перед глазами встал образ моей машины. Нет, нет, мой верный дружок, мой матисик сгорел!

Как же так, я сколько себя помню всегда мечтала о машине. С юности вырезала картинки из журнала, клеила их на стену. Представляла как еду по автостраде, сощурившись смотрю в зеркало заднего вида, как ветер раздувает волосы, как торчит мой локоть из окна передней дверцы, а я такая вся смелая лечу навстречу ветру…