Николай мне больше не писал, я поняла, надеяться не на что.

Меня снова притащили на процедуры, возились с лицом. Позже, подойдя к зеркалу, разглядела что отёк спал, синяки превратились из синих в лилово-бордовые разводы.

Да уж. Вот теперь я реально была богиня хоррора. Осталось закинуть рюкзак за спину, в одну руки косу, в другую полторашку искусственной сцеженной крови и вперёд на хэллоуин.

Что делать? С таким лицом даже на улицу не выйти, все бродячие псы попадают в обморок.

Я прикидывала, может, надеть тёмные очки, маску от уха до уха как при карантине и короткими перебежками смыться домой? В конце-концов, такси никто не отменял. Позвоню Гуле или Дусе, деньгами помогут.

Всё бы ничего, но где мои одежда и сумка? Спросила у медсестёр, все вежливо ответили "не знаем".

Мне снова велели лежать, поставили капельницу. Моё сотрясение волновало всех, кроме меня. Я считала, раз из головы не капает, мозги работают, значит я здорова и мне можно идти домой.

Вошёл Георгий Владимирович:

– Мне доложили, вы ищите пути для побега. Без проблем, беглянка вы наша. Такси вызовем, оплатим. Другое дело, Ольга, довожу до вашего сведения.

Последствия вашего состояния, если не пролечиться очень даже серьёзные.

Минимум неделю надо пройти лечение в полном объёме, дать возможность восстановиться повреждённым нервным тканям. Сотрясение это вам не на форточке кататься.

Вы же не напрасно терпите внутривенные, получаете кроме лекарств обезболивающие, седативные уколы. Надо спать, лежать, беречь себя.

Доктор раскачивался с пятки на носок, умными, спокойными глазами чуть насмешливо смотрел мне в глаза.

– Итак, Ольга. Вы принимаете решение, мы выполняем. Домой? Или лечимся?

Я упрямо мотнула головой:

– Домой.

– Хорошо. Ожидайте.

Я выдохнула. Улеглась. Голова и вправду болела. Меня подташнивало, в ушах шумело. Но это же ерунда? Пару дней и всё пройдёт.

От безделия я лежала, смотрела в окно.

Стоило мне остаться наедине со своими мыслями, сразу перед глазами возникла Алиса на переднем сидении в машине Николая. Наверняка он гладил её колено когда они ехали.

Когда мы ездтли с ним, он всегда так делал, его рука лежала на моём колене. Я взвыла, заглушив стон подушкой. Нереальная реальность двойного предательства. Жениха и подруги. Старая, как мир история.

Думать не хотелось, сразу навалилась вялость, апатия. Утренняя бодрость птицей улетела в открытое окно. Я смотрела в бесцветное небо за оконными стёклами, прикидывала, с чего начинать выкарабкивание в новую жизнь.

Мне принесли пакет с вещами. Всё такое мятое и грязное. Я круглыми глазами смотрела на джинсы, одна штанина была перемазана чем то чёрным, футболка в крови, вонь от неё как из помойки.

Я опустошённо смотрела на груду грязного тряпья. Да уж, где это я так успела перемазаться. И запах… я понюхала. Фу, как будто дымом пахнет. Где они хранили мои вещи, откуда запах дыма?

Ой, мамочки, что же делать. Джинсовая куртка тоже заляпана кровью. Бурые пятна машинной смазки, Я как с мясокомбината. И как я это надену?

Я закусила губу. Чёрт, мне даже позвонить некому, чтоб одежду привезли.

В голове крутилось позвонить Николаю, но понимала, это лишнее. В отдельном пакете лежал паспорт, тонкая цепочка и серьги, снятые с меня врачами. Решила попросить вчерашнюю тётку помочь. Может принесёт мне одежду в обмен на украшения.

Пока я фантазировала, как преодолею маскарадный рубеж, в дверь постучали.

Вошёл Фёдор, я от неожиданности уселась на кровать, по которой были разбросаны вещи, напоминавшие секонд хэнд из подвалов инквизиции.