Фёдор достал телефон, вышел.

Ко мне тут же подсел тот, что был в светло-сером костюме.

– Привет, Оля. Меня Михаил зовут. Ты не узнала Фёдора Фёдоровича?

Это же он тебя вчера спас. Вот, проведать приехал.

Я сидела уставившись на Михаила. Как это спас. То есть, меня вчера кто то спасал, а я ничего не помню? А я думала, что… Собственно, я вообще ничего не думала. Даже не представляла, что там

со мной случилось на дороге и как я оказалась в больнице.

Михаил продолжал говорить, не обратив внимания на моё растерянное лицо.

– Фёдор Фёдорович же на всех баннерах города засветился. Ювелирная компания Гордеевых. Большой человек, меценат.

Я недоумённо смотрела на Михаила. Мне фамилия Гордеев ничего не говорила. И баннеров я не видела. Впрочем, а что я вообще видела последнее время кроме кастрюль и тряпок.

– Ты телевизор смотришь, Мелведева? О Гордееве в новостях только и рассказывают. Он хозяин собственного бренда, выиграл тендер на строительство моста, хозяин пары ресторанов, серьёзный благотворитель.

Я у Фёдора Фёдоровича скретарём работаю,– не забыл похвастаться Михаил.

Он смотрел на меня как на студента, провалившего экзамен. Даже его подсказка роли не сыграла. Мои знания о красивом и богатом Гордееве были равны нулю.

Миша не терял надежду пробудить во мне гордость за его шефа, продолжал говорить:

– С утра шеф заставил меня собрать о тебе все данные. Волновался, значит. Видишь, какой душевный человек, жалостливый. Кстати, в полицию разбираться с твоей аварией отправил самого СанСаныча.

– А это кто? – я чувствовала, у меня всё сильнее сжималось сердце. Столько людей возятся со мной. Что же я натворила своей аварией.

– СанСаныч это правая рука шефа. Телохранитель, водитель, поверенный. Короче, самый грозный помощник.

Миша положил цветы и конфеты на тумбочку. Внезапно примчалась медсестра, стрельнула по мне глазами, аккуратно поставила на тумбочку графин с водой и стакан.

Я сидела на кровати прижимая к себе зайку, пряча за его ушами свои разбитые губы. Только успевала водить глазами, наблюдая суету вокруг себя. Кто-то из женщин сбегал, принёс вазу, поставил цветы в воду.

Вернулся Фёдор, сел, внимательно посмотрел на меня. Внезапно его телефон нежно пикнул, он принял вызов. Сдержанно ответил:

– Слушаю.

Из трубки визгливо тараторил женский голос, до меня долетали обрывки:

– Я заждалась, почему ты не звонишь…

– Маша, я занят.

Коротко ответив, Гордеев отключил телефон, повернулся ко мне.

– Оля, я переговорил с врачами. Сейчас тебя перевезут в другую клинику. Ни о чём не беспокойся. Там встретимся.

– Нет, нет. Не надо, у меня ничего не болит.

– Я так и понял.

Фёдор повернулся к Михаилу,:– Чего стоишь. Иди договаривайся, документы собери, смотри, чтоб всё по высшему разряду.

Михаил исчез, Фёдор встал, улыбнулся уголками губ,:– До встречи, Оля.

Повернулся к женщинам:

– Выздоравливайте.

Вышел.

В палате висела звенящая тишина. Потом все заговорили, зашевелились одновременно. Оказывается, фамилия Гордеев была знакома людям, все наперебой вспоминали о нём то одно, то другое. Кто-то даже вставил фразу, многозначительно вращая глазами в мою сторону, что мужчина не женат. Ах, женщины, всё бы им судачить.

Меня пробрала оторопь. Так неожиданно появился человек, котрый проявляет столько заботы. Красавчик. От него фонило такой уверенностью, могуществом. Я видела, как порхала перед ним медсестра. Только о ней подумала, легка на помине, примчалась.

Медсестра заискивающе заглядывала мне в лицо, помогала переодеться в новую рубашку. Такую же дурацкую, точно с таким же декольте как и прошлая. Я заметила, на груди расстёгнутого больше чем надо на одну пуговку халата медсестры появился бейджик "Лена".