И это при том, что у нас с Самариным никогда не было романтических отношений.

Ума не приложу, как он мог выстроить собственный бизнес, будучи таким бесхарактерным. Впрочем, откуда мне знать? Может, с тех пор многое изменилось…

Я опустилась на стул и придвинула к себе кофе. В конце концов на кухню я пришла именно за этим.

— Здорово выглядишь, — Андрей рассматривал меня безо всякого стеснения.

И я не знала, что сильнее повергло меня в шок — подобное признание или то, что оное было откровенной ложью. Я только что видела себя в зеркале. Краше в гроб кладут.

— Спасибо, — я опустила взгляд, с тоской уставилась на румяные блинчики. Странное ощущение. Вроде бы и есть хотелось, но нервозность моя нарастала, не позволяя аппетиту заявить о себе в полную силу.

Очень хотелось, наплевав на все нормы приличий, обратиться к матери напрямую и потребовать объяснений. Вместо этого я отхлебнула крепкого кофе.

— Так… ты мимо проходил и заглянул? Или…

Взгляд, брошенный Андреем мне за спину, всё мне объяснил. Её рук дело.

Господи. Как? Когда? Зачем?

Стоило тысячу раз подумать, прежде чем сюда приезжать. Вот только беда — думать я вчера не могла.

— Андрей приехал позавчера, — мою мать ничего в ситуации не смущало. — Я тебе вчера ничего не сказала, потому что… не до того было, верно? Но я собиралась его на чай пригласить…

Ложь. Наглая ложь.

— …а сегодня утром подумала, ну что тянуть? Вдруг опять сорвётся и по своим заграницам поедет. Позвонила Елене Михайловне. Говорю: «Вы что же своего сына от нас прячете? Пусть заходит на кофе. У нас как раз Лиля гостит». Вот он и пришёл.

Мои щёки горели от стыда и неловкости.

Зато теперь всё было понятно.

— Забыл сказать… — тихо добавил Андрей, склонившись ко мне через столешницу, — искренне сожалею.

Я подняла на него взгляд:

— Извини?..

Андрей поёжился. Очевидно, не ожидал, что ему придётся разъяснять.

— По поводу… ну… случившегося.

Я продолжала молчать, леденея от подозрений.

— Случившегося?..

— Ну… да. Сожалею по поводу вашего с Ахматовым развода.

9. Глава 9

— По поводу… — мне показалось, я ослышалась.

Перевела взгляд на хлопотавшую у плиты мать. Она взирала на меня с такой невозмутимостью, будто я у неё добавки попросила.

Очевидно, придётся отложить этот разговор на попозже. Я отвернулась, чувствуя нехорошее жжение там, где неровно билось сердце, и постаралась ответить со всем спокойствием, на которое была способна:

— Андрей, я не знаю, где тут сработал эффект неисправного телефона, но мы с Германом… не разводимся.

«Пока», — шепнула мне моя внутренняя пессимистка.

И будто в ответ на мои слова стоявший на беззвучном телефон приветливо мигнул мне со столешницы экраном. Входящее сообщение.

— О… — на лице Андрея отобразилось искреннее недоумение. Значит, его и впрямь ввели в заблуждение. Подлость, какой ещё поискать. — О-о-о, извини. Лиля, я не… не специально. Я просто…

Он беспомощно замолчал, прилагая все возможные усилия, чтобы не смотреть мне за спину, на виновницу этой безобразной ситуации.

— Андрей, ты меня извини, — ей всё же хватило совести отозваться, но тон при этом ничуть не изменился. — Я, наверное, это на эмоциях ляпнула. Понимаешь, когда Лиля вчера приехала… ты бы её видел. На ней лица не было. Вот просто белое полотно! Я уж чего только не передумала…

— Мам…

— Что «мам»? Да у меня сердце полночи потом колотилось! Всё подходила к твоей двери и прислушивалась. Думаю, может, всё-таки скорую вызвать.

В висках начинала пульсировать кровь. Я ума не могла приложить, как моей матери удавалось усугубить и без того, казалось бы, до предела неловкую ситуацию. Но она с этой задачей справлялась прямо-таки на отлично.