Скидываю вторую, чтобы мне ничего не мешало и босая бегу по крутой лестнице вниз, в сторону входной двери в нашем большом доме.

Мне так жаль, что лак на ногтях еще до конца не высох, я не смогу обнять моего великолепного мужчину, а он так это любит. Любит, когда я прижимаюсь к нему высокой грудью и целую при встрече в губы.

— Mio caro [2], я уже бегу. Почему ты так кричишь? Что-то случилось? — напрягаюсь и чувствую, как неприятно екает сердце, а по спине ползают противные мурашки страха.

— Cavolo, не пачкай мой родной язык своим неверным выговором, — рычит Фабио, и я останавливаюсь в метре от него, не решаясь подойти к нему ближе.

Я опасаюсь его, когда не знаю в чем конкретно провинилась, но все же решаюсь ответить ему, но на русском. Он прекрасно владеет моим родным языком.

— Но почему, тебя же всегда забавляло то, как я говорю на итальянском? — осторожно говорю ему я, — тебе ведь нравилось меня поправлять и учить верному произношению.

— Нравилось, но теперь любовь прошла! Все кончено, между нами, потому что я думал, что ты мое tesoro [3], а ты…Ты уличная девка, которая втерлась в доверие и бессовестно обманула меня.

— О чем ты, Фабио, я не понимаю, в чем я перед тобой виновата?
____________________

Примечание автора:

[1] Cavolo (итал.) - черт возьми

[2] Mio caro (итал.) - мой дорогой

[3] Tesoro - (итал.)- сокровище

20. Глава 12.

Диана и Фабио.

— Я любил тебя! Зачем я только привез тебя в Италию, мой брат был прав, лучше бы я женился на своей соотечественнице Лауре и никогда не знал тебя в своей жизни.

Фабио хватает меня за плечи, встряхивает так, что я чуть не прикусываю язык от неожиданности, потом берет меня грубо за подбородок, его руки сжимают что есть силы, а он впивается тяжелым взглядом.

Я вижу, как в нем плещется сильный гнев и презрение.

— Тi stai comportando male [1], Фабио, — снова говорю по-итальянски, вздрагиваю и пытаюсь вырваться, — Отпусти мне больно, у меня будут синяки на лице, а у меня завтра съемки и показы. Я ведь пытаюсь вернуться в модельный бизнес… Ты сам мне говорил, что уже пора, что я давно пришла в нужную форму.

— Дрянь, какая же ты дрянь! — бросает он обвинение прямо мне в лицо, совершенно не заботясь о том, что из спальни на нас смотрит наша дочь Оливия,

— Забудь, теперь тебя не возьмет даже самое захудалое агентство, уж я об этом позабочусь, можешь мне поверить. Я все сделаю, чтобы ты не смогла жить в Италии.

Дочка испуганно подносит ладони к щекам, и я вижу, как она дрожит от того, что видит, как мы ссоримся с ее отцом, ей очень страшно.

— У тебя другая натура, — продолжает Фабио, — ты никогда не сможешь понять того, что для наших итальянских женщин свято! Им это даже не нужно объяснять. Но я поверил тебе, заботился и даже хотел жениться, и не сразу, но со временем даже моя мама приняла бы тебя в нашу семью.

Я смотрю на своего мужчину, того кто обещал мне, что я ни в чем не буду нуждаться, что он будет любить меня и сможет обо мне позаботиться и не верю своим ушам.

— Дрянь! — повторяет снова Фабио и кричит так, что Оливия подбегает, хватается за мой подол и прячется за меня. — Какая же ты дрянь, Ди. Ты покривила душой и выдала этого ребенка за моего, как ты могла? Я ведь верил тебе, верил и любит, тебя и ее.

— Прекрати, ты пугаешь Оливию, неужели ты ее совсем не любишь?

— А почему я должен ее любить? Если оказалось, что в этой златокудрой девочке нет ни капли моей итальянской крови, вот поэтому у нее такие светлые сине-голубые глаза. А ты сочиняла мне сказки про то, что она похожа на тебя и твою безвременно почившую мать!