— Ну давай, давай, раз начал, договаривай уже, ты никогда не любил мою семью. Мы для тебя живое отрицание твоей плебейской натуры.

— Между прочим этот как ты только что сказала, — Максим тычет себя в грудь, — плебей работает не покладая рук, для того, чтобы вы с сыном ни в чём не нуждались! — я вижу как глаза мужа темнеют от гнева, — чтобы не дай бог твоя родня не сказала, что у их доченьки нечего надеть и её туфельки не подходят к новому платьишку.

Я молчу, у меня сбивается дыхание, сердце начинает частить и ухать в груди. Вот так всегда, наши семьи поссорились на нашей с Максом свадьбе, когда стали выяснять у кого круче родословная и кто к какому сословию принадлежит.

Моя мама очень гордилась тем, что она потомственная дворянка, их род вел свое начало от самих Лопухиных и практически во всех поколениях у них не было необразованных и бедных.

Я не поддерживаю такое высокомерное отношения к людям, мне претит ее снобизм, и Максим об этом прекрасно знает.

Максим спускается с дорожной сумкой в руках, аккуратно ставит ее возле порога, возвращается, снова достает из бара бутылку виски и наливает полный стакан.

— Что ты делаешь, тебе завтра будет плохо, тебе уже достаточно.

Муж выпивает залпом и идет к холодильнику, достает лимон и отрезает от него кругалёк, отправляет его в рот прямо с кожурой даже не поморщившись, Глядя на эту картину у меня свело так скулы, что я скривилось за Максима.

— Знаешь, а они бы лучше за собой смотрели, чем в нашу семью нос бесконечно совать! Я никогда не был жмотом и у тебя достаточно денег, я не экономлю на тебе и сыне. Что у него, что у тебя, у вас ведь ВСЁ есть!

— Это ты сейчас я так понимаю намекаешь на моих родителей и на брата Андрея, который недавно со своей женой развелся?

Максим стоит, засунув руки в карманы брюк, его лицо непроницаемо, а глаза затуманены новой порцией виски.

— Бинго, умница, догада какая! Юль, я долго терпел и молчал, но всему есть предел. Я тоже живой человек и не позволю нарушать границы нашей семьи и указывать на ма-а-а-ленькую соринку, когда у них самих бревно в глазу, — Макс уже не сдерживаясь чеканит слова, видимо действительно накопилось.

— О чем ты вообще, причем здесь все это?

— Твой брат Эндрю не умеет содержать семью, поэтому ему жена и наставила рога и укатила за рубеж со своим дипломатом. Ну или кто там у неё в этот раз. Только глухой и слепой об этом не знает, весь город об этом говорит.

Мне до этого не было дело, в каждой избушке свои погремушки. Я общался с твоими родными и не позволял себе ни одного кривого взгляда или поганого слова в их адрес.

Юля очнись, ты же моя жена! Ты Калугина, хоть и не хотела сначала в угоду своему отцу менять свою фамилию и думала остаться по паспорту Федоровой. А меня это знаешь, как задело…

Обессиленно я сажусь прямо на ковер в детской, мы специально его покупали, чтобы наш Тёмочка мог на нем играть.

Я очень жалею, что затеяла этот никчемный разговор, когда вдруг вижу, как Макс вытаскивает руки из карманов, и на наш пушистый ковер падают трусики. Женские…Красные стринги, вместе с презервативом.

Расширенными глазами я смотрю на ковер, на маленькую тряпочку яркого цвета, покоящуюся на светлом ворсе, и задаю мужу вопрос, глядя прямо в глаза.

— Это, наверное, Серегины, да? А к тебе они случайно попали?

—Блин! — муж рычит и сгребает с ковра красную тряпочку, — Юль, я не хотел говорить, у нас был мальчишник, Алексей решил женится, но он еще не сделал своей Ленке предложение. Это пока секрет, он через неделю как положено должен прийти с цветами и подарками к ее родакам, — мне видно, что муж злится, подбирает слова, не зная, что сказать дальше.